Дорогой посетитель! Ты попал на форум ролевых игр, где можно вспомнить свое детство - мир шалостей и озорства. Вспомнить, когда были "моря по колено", а лужи и высокие заборы не были препятствием... Или у тебя есть фантазии, а при слове "порка" у тебя замирает что-то внутри... Здесь ты можешь побыть маленьким шалуном или примерной девочкой, или же строгим воспитателем. Можно слетать в космос или отправиться в плавание на фрегате, можно окунуться в далекое прошлое... В любом случае, на этом форуме можно реализовать свои мечты. Попробуй и, возможно, ты поймешь, что попал именно туда, куда тебе и было нужно.
Наверное, ничего в весне Женька так не ценила, как первые майские деньки. Уже приветливо-солнечные, но ещё не обжигающие, они были ласковым предчувствием стремительно накатывающего лета. Они были – кратковременной, но такой значительной передышкой перед последним, заключающим рывком, подводящим под этим учебным годом жирную черту. Май нес собой ожидание чего-то очень хорошего, доброго и светлого, он веял мечтами о прекрасном, но зыбком, как разгорячённый воздух. А ещё май – это начало дачного сезона. А тут ничего и объяснять не нужно, сколько приятных ассоциаций вспыхивает в голове при этом словосочетании: быстрая речка, свежий, незамутненный воздух, горячий дух свежеприготовленного шашлыка… Для Женьки дача была ещё и обиталищем детства. Слишком много её детских воспоминаний умещал в себе этот чуть облезший, но всё ещё крепкий домик, ничуть не изменившийся за последние десять лет, высокий деревянный забор и пыльный кусочек улицы, маленькой, но знакомой наизусть. Пройдёшь по ней двадцать два шага вперед (хотя теперь, конечно, меньше), повернешь направо, ещё одиннадцать шажочков и упрешься в маленький, покосившийся домик, на пороге которого они когда-то с лучшей подругой выдумали тысячу новых игр. В этом году всё складывалось всё как нельзя удачно. Родители, у которых вдруг появились какие-то неотложные дела в городе (и что такого могло произойти перед самыми выходными?!), на дачу не поехали, зато снарядили детей «воздухом подышать». А что? Уже не маленькие давно, не заблудятся. Девчонке вон уже двадцать лет стукнуло, неужели за братом не посмотрит? Вот так и получилось, что Женя и Валера, одни, но с тяжелыми рюкзаками, доверху наполненными всякой снастью, в вечернюю майскую пятницу вкатились в автобусе номер тридцать шесть на безлюдную станцию их дачного поселка. Вкатились, и сразу помчались к дому. Будь с ним родители, они заставили бы сначала разобрать вещи, потом накрыли бы стол, и принудили бы детей сесть и чинно поужинать в кругу семьи. Но им двоим много ли нужно? По булочке, зеленому хрустящему яблоку, мимоходное сестринское «аккуратнее там», и скорее к друзьям, каждый к своим. Конечно, Натка была здесь, как Женька могла сомневаться?! Такая же рыжая, веснушчатая и вечно, почти буйно веселая, с которой можно было обсудить всё-всё на свете. С которой следующие несколько часов превратились в мешанину из беспокойных восклицаний «А помнишь…?», «Когда же это было…?», «Нет, как ты могла забыть, всё было не так…» и прочих и прочих, бесконечно восторженных вопросов. В такие моменты действительно можно забыть обо всем на свете. Женька и забыла. Очнулась она только тогда, когда блуждающий мимоходом взгляд внезапно зацепился за старенькие ещё советские часы. И замер. Темные стрелки вычерчивали полвторого ночи. «Господи, Валера, наверное, там уже с ума сходит!» Конечно же, Натка всё поняла. Обняла крепко-крепко, сказала, что забежит завтра, и выпнула (это же Натка, она по другому не умеет!) Женьку в темноту. Одиннадцать шагов вперед, двадцать два шага налево, а недавняя радости, волной расходящаяся в груди всё больше и больше перетекала в беспокойство. Хотя бы потому, что свет в домике не горел. Хотя Женька очень надеялась, что Валера её просто не дождался и уснул.
Хотя Женька очень надеялась, что Валера её просто не дождался и уснул.
Валера действительно уснул, только на соседней улице, уронив голову на стол. И, устраиваясь поудобнее, сбил со стола локтем пивную бутылку, еще не пустую, кстати. - Какого хрена добро переводишь, - раздалось над головой, но голос был таким далеким... Пить Валера не умел, да и не хотел особо, но не откажешься ведь, когда у друга день рождения, предки свалили, и можно отметить по-мужски. Почему-то вспомнилась Наташка, дочка одной из маминых подруг, которая отмечала новый год с бокалом апельсинового сока. Стоило взглянуть на ее живот, и все вопросы отпадали. Но он же не девка беременная, в самом деле! Ну и как всегда в таких случаях: по рюмочке, и еще по рюмочке, и еще... и пивасиком отшлифовали. У Игоря порнушка нашлась, Валера тут же поддержал идею просмотра, но заснул раньше, чем друзья выбрали диск.
Пробуждение было неприятным: Серега, именинник, не поленился дойти до колодца, и Валерке на голову выплеснулось не меньше, чем полведра ледяной воды. - Подъем! Папаня на мамкиной тачке свалил, а свою оставил, и мы едем кататься! Сереге только стукнуло 15, но на безлюдной проселочной дороге отец позволял ему сесть за руль своего новенького кроссовера. Под присмотром, разумеется. И уж конечно не в пьяном виде.
Отправлено: 26.05.16 08:54. Заголовок: Нет, дома никого не ..
Нет, дома никого не было. Загуляться допоздна на даче - не редкость. У Женьки получалось это даже со строгими педантичными родителями. Совсем другое дело, правда, что ночные часы они проводили в десяти минутах от дома, где их всегда могли найти, на берегу крутого берега. Они разводили огромный пышущий ярко-красным жаром костер, и, вместе с Наткой и двумя хорошими друзьями с соседней улицы, пели песни под гитару и жарили хлеб и колбасу, которая так смешно скукоживалась на ветке. Из них никто не пил. И не потому что совсем не тянуло на запретное, а просто потому что у Жени и Васи дома были родители, которые бы такое поведение не спустили: дачу они бы больше вообще не увидели, у Натки ещё в детстве случайно обнаружилась сильнейшая аллергия, а Мишка один пить не любил. Поэтому ночи у них были трезвые, но от этого не менее (а сейчас Женька признавала, что и более) восхитительные. С Валерой было сложнее. Хоть посёлок был маленький и Женя знала многих его друзей, знала она и то, что происходит с подростками, когда родителей нет дома. Правда была она, Женька, но... "Ты для него не авторитет" - ехидно подсказал злой голосок внутри, больно резанув. В доме было душно, и Женя открыла окно, выпуская прохладный ночной воздух. Лёгкое беспокойство усиливалось, накатывая все больше и более продолжительными волнами. Панику поднимать было ещё рано, но Женя уже как никогда жалела о своей беспечности. Стоило спросить хотя бы, куда направляется брат... Впрочем, ранее он никогда не давал поводов подозревать его в чем-то или контролировать. Конечно, не все было идеально, но мальчишка был на редкость сознательный и своим поведением никогда не подводил сестру. В попытках отвлечься, Женя достала из рюкзака тетрадь с вопросами к зачёту и постаралась на них сосредоточиться, но сложные определения никак не укладывались в голове, то и дело сбиваясь в голове в нелогичную мешанину. Музыка тоже не особенно помогла, даже любимая Ария показалась вдруг какой-то зловещей. А беспокойство всё нарастало и давило, ложась где-то внутри тяжелым камнем. Женя не следила за временем, поэтому светлеющее небо за окном стало неожиданностью. Такой, что сердце вдруг подскочило и забилось где-то в горле. Фантазия (как же в эти секунды Женя ненавидела свою бурную фантазию!) услужливо выдала не менее дюжины образов о том, как мог провести эту ночь Валера. И почти от всех веяло чуть ли не могильным холодом. Не в силах больше выдерживать этого напряжения, Женя подскочила, подхватила свою куртку и выбежала на улицу, намереваясь быстрым шагом пройтись по поселку в поисках брата.
- Сдурел? - Валерка подскочил на стуле и замахнулся кулаком в сторону обидчика, но Серега успел увернуться, что было совсем не сложно. Вода, сделав свое дело и промочив рубашку не вовремя уснувшего мальчишки, залила весь стол и, смешавшись с упавшим на скатерть салатом, пролитым пивом и прочими остатками пиршества, стекла на ковер, образуя большое мокрое пятно. Впрочем, намерения подраться всерьез у мальчишки не было, и он, смирившись, пробормотал: - Мы фильм-то смотреть будем? Сам говорил, там эта немка такое выделывает... Идти никуда не хотелось: за окном было темно и холодно, в голове гудело, ноги не держали... А мокрая одежда, в которой стало неуютно даже в протопленном доме, вообще убивала всякую тягу к приключениям. - Смотрели уже, пока ты тут дрых мордой в оливье! - Усмехнулся Игорюха. - Тебе, парень, тренироваться надо! Начинай со стопки в день, потом постепенно увеличивай дозу. Глядишь, потом всех нас перепьешь! - И вовсе не в салате я заснул! - Сейчас это почему-то казалось очень важным: чтобы приятель понял, что никто не спал, уткнувшись лицом в тарелку, как пьяницы в тупых анекдотах. -Хватит болтать, пошли уже, нас ждет настоящее ралли! - Серега нетерпеливо помахивал ключами от машины. Валера попытался встать, упираясь обеими руками в стол, но не удержался на ногах и бухнулся обратно на стул, попутно задев что-то, покатившееся и с глухим звуком упавшее на ковер. "Не разбилось, похоже", - пронеслось в голове. Хотя в тот момент было не важно, что именно упало и с какими последствиями. И на вопрос, зачем сразу же после этого Валерка дернул на себя скатерть и удовлетворенно хмыкнул, услышав грохот и звон бьющейся посуды, тоже не нашлось ответа. - Серый, помогай! Мне одному его не поднять! - Игорь пытался выволочь из-за стола пьяного приятеля, который вырывался и отмахивался. Подоспевший Серега подхватил парня с другой стороны... А дальше Валера просто позволял себя вести, не задумываясь, куда и зачем. Оказавшись в машине на заднем сиденье, сразу же лег и вырубился. А потом был грохот, и кто-то кричал, и мальчишка куда-то падал... и почему-то заболело плечо.
Бывают случаи, когда гнетущее предчувствие острыми злыми лапками сжимает горло всего за доли секунд до самого события. Сжимает сильно, почти до боли, а потом что-то происходит, и всё внутри ухает вниз. В первые несколько мгновений Женя даже не поняла, что произошло. Где-то далеко, оттуда, откуда она как раз и пришла, что-то оглушающе грохнуло (или это ей так показалось?), и послышался протяжный, жалобный звук на одной длинной ноте. Слепяще - ярко вспыхнула какая-то странная, страшная уверенность в том, что Валера именно там, где этот противный шум, и отнюдь не в виде зрителя. В голове ещё не сложилось никакой более-менее связанной мысли, а непослушные ноги сами развернули девушку и длинными, быстрыми скачками понесли к источнику звука. Дыхание тут же сбилось и стало ужасно не хватать воздуха, но Женя на это не обратила абсолютно никакого внимания. В раннем, предрассветном сумраке весь мир терял отчетливость, представая перед глазами в виде одних лишь очертаний. Но Женьке всё-таки удалось разглядеть большой темный массив, где-то у самого конца дороги, но чуть в стороне, и какой-то странной, неправильной формы. К нему уже стекались разбуженные шумом люди. При ближайшем рассмотрении это оказалось… автомобилем. Так нелепо, смешно перевернутым, будто бы гигантской рукой и аккуратно уложенным на бок в придорожные кусты. Какой-то мужчина, присев на корточки перед лобовым стеклом, уже начал громко и монотонно стучать в него обмотанной толстым слоем тряпки, рукой. Почти в это же время в доме напротив скрипнула и хлопнула дверь и по ступенькам, подпрыгивая и на ходу натягивая спортивные штаны, сбежал ещё один подтянутый мужчина средних лет, видимо тоже разбуженный длинным сигнальным гудком. Вид у него было заспанно – обеспокоенным. -Что случилось? – обратился он было мимоходом к Женьке, видимо, посчитав её свидетелем произошедшей аварии, но, взглянув на её растерянное лицо, только махнул рукой. И заторопился к автомобилю. Почему-то человек так устроен, что в момент наивысшего напряжения у него только два пути: или полностью отключиться, наблюдая за миром будто бы через замутнённое стекло, или наоборот, собраться и начать действовать. Вот и сейчас звук бьющегося стекла сработал для Женьки как переключатель. Она очнулась, встрепенулась, и подскочила к машине. А оттуда, уже больше не сдерживаемые толстой поверхностью стекла слышались пьяные, неразборчивые маты, надо сказать, довольно примитивного характера. Голос был знакомый и когда перед Женей предстал Серёжа Бурьянов, медленно выползающий из разбитого стекла, она совсем не удивилась. Пацан уже стал практически знаменитостью их посёлка в самом нехорошем смысле этого слова. За ним показался Игорь, кажется, чуть менее пьяный, но не менее злой. И… всё. Валера не появлялся. Прождав несколько тщетных секунд, Женька не выдержала, в панике рванулась внутрь. Предплечье почему-то пронзила боль, но девушка не обратила на это никакого внимания. Всё, что её занимало, это очертания бездыханного тела в задней части салона, но к нему не давали доступ два передних кресла. Женька заметалась, судорожно ища рычаг для того, чтобы их опустить. Нашла, но видимо, в машине что-то заклинило, и он никак не хотел ей поддаваться. -Ну-ка, девка, пусти – прозвучало где-то над ухом, а потом её оттеснили в сторону крепкие мужские руки. Мужчина, тот же самый, с которым Женька столкнулась на подходе к месту происшествия, наклонился к креслу, что-то щелкнуло, хрустнуло и несколько мгновений спустя, он его уже вытащил и поставил рядом с авто. И снова заглянул внутрь, опережая Женьку, которая опять ломанулась в машину. -Сейчас, сейчас, погоди. Он головой упал, не ногами. Как бы шею себе не свернул… Спустя какое-то время, Женька скажет, что это были самые сложные и длинные несколько секунд в её жизни. Наверное, если бы она действовала сама, эти воспоминания не отдавались бы в ней после таким ужасом, но вынужденное ожидание было хуже всего на свете. Наконец, мужчина опять подался назад, практически на руках вынося мальчишку из машины. В том, что это был Валера, Женька уже не сомневалась. И он явно был жив. -С ним... – дыхание перехватывало. – Всё хорошо? Может, вызвать скорую? Но мужчина только хмыкнул, опуская её брата на землю: -Да всё с ним в порядке, не робей. Только чуть-чуть побитый и вусмерть пьяный. Повезло. Женя и сама чувствовала чудовищный запах перегара, разивший из салона машины и от трёх героев дня, но чужое словесное подтверждение было ей необходимо как воздух. Чувство облегчения, свалившееся на неё, было чудовищным.
Отправлено: 28.05.16 01:38. Заголовок: Как ни странно, ново..
Как ни странно, новое положение тела оказалось если не удобным, по как минимум вполне пригодным для того, чтобы спать дальше. Вспыхнувшая в плече боль почти сразу утихла, и мальчишка, поерзав, уткнулся головой в дверцу машины, полностью отключившись от происходящего. Были голоса. Привычно-знакомые и какие-то посторонние... Но что именно говорили,Валера не понимал, да и не хотел понимать. Единственное, что кое-как дошло до сознания, так это Серегин мат. Вот умеет же парень в тему ввернуть крепкое слово! Когда Валерку снова куда-то поволокли, первым побуждением было хорошенько врезать кулаком или лягнуть ногой, но ни на одно из этих логичных действий уже не было сил. Поэтому парень только выматерился, практически повторив недавнюю реплику Сереги, неловко попробовал оттолкнуть назойливые от чужие руки. А потом смирился и позволил себя тащить. Потом его опустили вниз, на что-то холодное, мокрое и жесткое. Это был уже явный перебор даже для его приятелей, любивших злые шутки. - Совсем охренели, да?! - пробормотал он и встал на четвереньки, пытаясь подняться. А Женя... Да нет, показалось, откуда его сестра могла взяться на их мальчишнике? Не иначе Игорюха все же включил свое порно, и актриса говорит похоже. Валера глупо хихикнул и подумал, что надо непременно потом Женьке рассказать о таком забавном сходстве голосов. У этой немки хоть большие сиськи? Или она американка? Открыв глаза с намерением рассмотреть порноактрису во всех пикантных подробностях, Валера в растерянности замер: он оказался почему-то на улице, а не в квартире друга. Никакого фильма не было. И рядом стоял незнакомый мужик, а возле него... неужели в самом деле Женя?!
-Тьфу, алкашня малолетняя – в сердцах сплюнул мужчина, который совсем недавно выбивал стекло в авто. – Знал бы, в жизни не полез чужую машину портить. Выковыривались бы как хотели.
Валера тем временем начал подавать признаки жизни. И то, как он это делал, заставило Женьку даже несколько пожалеть, что он так быстро очухался. Лицо опалило мучительным жаром, расцвечивая на щеках алые пятна. Женька поймала несколько взглядов собравшихся, и от их молчаливого сочувствия стало ещё гаже, ещё стыднее. Появилось странное ощущение, будто бы это она, Женька, вытолкала Валеру из дома, напоила и засунула в эту злополучную машину.
Валера Полозов пишет:
цитата:
- Совсем охренели, да?! - пробормотал он и встал на четвереньки, пытаясь подняться.
Тело под ногами зашевелилось и попыталось подняться, решив, видимо, что на холодной земле ему не нравится. Получалось у него не очень, и Женя, стараясь вообще не смотреть лишний раз на стоящих рядом мужчин, наклонилась к брату. Волосы, упавшие, скрывшие пылающее лицо, принесли мимолётное облегчение.
На неё снова дыхнуло отвратительнейшим алкогольным духом так, что Женьку саму едва не стошнило. Она даже помедлила, несколько секунд справляясь с собой, прежде чем ухватиться за Валеркину куртку, и потянуть её наверх. Вот только тот всё никак не мог принять хотя бы что-то близкое вертикальному положению. -Давай Валера, давай – бормотала она несколько растеряно. В надежде, что брат в состоянии понять хоте бы простое, короткое предложение, она сказала чуть громче: - Пойдём домой. И тут ей снова пришёл на помощь тот мужчина. Шагнул к ним, протянул руки, и, подхватив Валеру под самыми подмышками, единым рывком поставил его на ноги. Несколько помедлил, помогая пьяному мальчишке взгромоздиться на сестру. - Спасибо! – произнесла Женька чуть на выдохе, со всей искренностью, на которую она была способна. Это короткое слово выразило всю её благодарность, не только за последнюю маленькую услугу, но и вообще… за всё. - Не за что. Ты сама-то его доведешь? - Доведу! – сказала Женька, даже через чур торопливо. – Тут недалеко.
За последние года Валерка значительно вытянулся и потяжелел и даже просто сейчас вот так вот стоять с ним было нелегко, и она была почти уверена, что попроси она помощи, ей не откажут. Но позволить этим незнакомым людям и дальше видеть этот позор, это унижение, Женька не могла. И хоть она ещё ни разу не транспортировала брата таким образом, она была уверена, что справится. Должна справиться. - А с ними что? – поинтересовалась она, кивая в сторону Валеркиных приятелей. - Аааа... – мужчина только рукой махнул. – Отца Сергея я знаю, сейчас позвоню, пусть приезжает за чадом. А второй где-то рядом живёт, я его тут не раз видел, думаю, найдём. - Дом на углу, как к городку поворачивать – подсказала Женька. – Номер не знаю, но он из красного кирпича, не должны пропустить. -Значит, точно найдём!
Делать тут больше было нечего. Женька закинула Валерину руку себе на плечо, чуть отклонилась назад, принимая на себя ещё больший вес, чтобы брат точно не потерял равновесие при движении, и, крепко обняв, осторожно потянула в сторону – проверить, насколько парень вообще в состоянии двигать конечностями.
Отправлено: 29.05.16 20:16. Заголовок: Все-таки это была Же..
Все-таки это была Женя, она тянула его наверх, помогая подняться. Как она здесь оказалась? И вообще, почему он сам сейчас находится на улице, а не у Сереги в теплом протопленном доме, где огромная плазма, и они собирались... они же кино смотреть собирались, взрослое! И голос у Женьки почему-то оказался похож на голос той бабы. Как-то слишком похож, не может быть, чтобы случайно... Сейчас, когда реальность переплелась с пьяным бредом, парень был уверен, что все было именно так. Он повернул голову, посмотрев на сестру не вполне осмысленным взглядом, чтобы окончательно убедиться, что это на самом деле она. Может быть, и тот фильм она озвучивала? Но к счастью в тот момент, когда Валера уже готов был спросить, кто-то резко рванул его вверх, поставив на ноги. И, убедившись, что самостоятельно сохранить это положение мальчишка не может, помог опереться на Женьку, за которую Валера тут же уцепился обеими руками. Женя Полозова пишет:
цитата:
-Давай Валера, давай – бормотала она несколько растеряно. В надежде, что брат в состоянии понять хоте бы простое, короткое предложение, она сказала чуть громче: - Пойдём домой.
Эти слова действительно дошли до затуманенного алкоголем сознания. И теперь, оказавшись на ногах, Валера был полон решимости добраться до дома, чтобы там, в тепле, снова завалиться спать. Вопросы о роли Жени во всей этой истории отошли на второй план. О том, кем были все эти люди, включая двух мужиков, перемещавших его не способное сопротивляться тело, парень вообще не думал. Забыл он и о приятелях. То есть помнил, что есть такие Серега с Игорюхой, и что сегодня они пили и закусывали за Серегино здоровье... Но мысли о том, где парни сейчас, не возникло. Повиснув на Жене, Валера переставлял ноги и пытался сосредоточиться на том, чтобы дойти до дома без приключений. На улице было прохладно, поэтому хоть он и не протрезвел, по крайне мере движения приобрели некую осмысленность, дающую надежду на то, что миссия выполнима.
Кажется, Валера что-то ещё понимал. По крайней мере, при слове «домой» он даже проявил какую-то инициативу, цепко схватившись за Женьку. Опять вспыхнувшая боль в предплечье для девушки стала полной неожиданностью, и она коротко, сквозь зубы вдохнула с неприятным шипящим звуком. И скосила глаза. Там, под Валеркиными пальцами уже расплылось несколько красивых кровавых цветов. «Порезалась» - констатировала про себя Женька, невольно вспомнив несколько острых осколков, оставшихся от лобового стекла. За одно из них она вполне могла зацепиться. Единственное, то, как она это могла вообще не заметить, для неё так и осталось нерешенной загадкой. Впрочем, собственная рука на данный момент волновала её меньше всего.
Осторожно, так, чтобы Валера успевал соображать, что ногами нужно всё-таки двигать, она снова его потянула, теперь уже вполне целенаправленно, к дому. Сейчас Женька благодарила всех богов, что брату приспичило покататься именно по соседней улице, а не на другом конце посёлка. Идти было… затруднительно. Побоявшись, что Валера упадёт, Женя не стала менять положение его рук и поэтому каждое движение отдавалось резкой, режущей болью в пораненной конечности. К тому же на данный момент её брат явно не был эталоном изящества и каждую кочку явно воспринимал как тридцатисантиметровый бордюр. Не смотря на то, что на улице стало заметно светлее, их всё равно ещё окружал мягкий сумрак. Женьку он одновременно и раздражал и обадривал: хоть пробираться в нём было довольно сложно, он же был гарантией, что никто из соседей, если, конечно, не проснётся вдруг в такую рань, не станет свидетелем их позорного возвращения.
В какой-то момент Валера вдруг решил почесать одну ногу другой (на самом деле Женька не поняла, что произошло, но выглядело это именно так), и навалился на сестру всей своей массой. Удерживая брата (она ж его потом не поднимет!), девушка встретилась одной коленкой с землей. Надо сказать, довольно больно встретилась. И отреагировала довольно лаконично: -Валера, ***ть. На самом деле Женька обычно старалась не ругаться лишний раз, тем более при брате. Но сегодняшний безумный день диктовал свои правила, и Женька чувствовала, как её нервы потихоньку сдают. Вот наконец-то их поворот, а потом до дома несколько шагов.
Правда, домой Женька уже не торопилась. Ей друг вспомнились все нелицеприятные вещи, которые обычно случаются с настолько пьяными людьми и мысли эти ей не понравились. К тому же она подозревала, что ещё немного и они оба не выдержат и свалятся прямо здесь, посреди пыльной дороги. А потому, вместо того, чтобы направиться сразу к родному участку, Женька увлекла Валеру совсем к другому дому.
Когда-то, когда Женька была совсем ещё маленькой, здесь жила пожилая семейная пара. Девушка ещё смутно помнила симпатичную старушку с лучистыми морщинками вокруг глаз, которая угощала её пряниками и засахаренными яблоками и ласково называла «внучкой», хотя никакой внучкой Женька ей, конечно же, не была. Потом что-то случилось что-то страшное, кажется, она умерла и её муж уехал. С тех пор на этом участке царствовало абсолютное запустение. Но Женька точно знала, что возле облезших старых ворот, за кустами шиповника до сих пор ещё находится отличный колодец с чистейшей колодезной водой. Женька иногда до сих пор, когда было совсем невмоготу, забегала туда напиться.
Возле этого колодца она и сгрузила Валеру: у неё ушло несколько мучительных минут, чтобы усадить его не на землю, не в кусты, и не на крышку колодца, а именно на маленькую старую деревянную лавочку возле него. Ведерко в колодце было маленьким, пластмассовым: видимо той старушке на старости лет было не под силу поднимать полное металлическое ведро, и это маленькое напоминание о последних годах её жизни так и осталось здесь. Впрочем, это было и к лучшему. Накручивая железную ручку Женька внезапно обратила внимание, как мелко подрагивают её руки то ли от напряжения, а может – от пережитого шока. Наконец, ведерко оказалось на поверхности и Женя, особо не церемонясь, сунула его под нос брату, с некоторым раздражением повторяя нелицеприятное словосочетание, употреблённое тем мужчиной: -Пей, алкаш малолетний!
Девушка была полна решимости добиться того, чтобы брата наконец-то стошнило, пусть ей бы даже пришлось насильно влить в него двадцать таких ведерок.
Старательно переставляя ноги, чтобы скорее добраться до дома, Валера то и дело спотыкался и еще сильнее повисал на волокущей его сестре. Несколько раз хотелось просто свалиться и передохнуть, настолько тяжело давался каждый шаг. Но воспоминание о том, какой неприятно холодной и неуютной была земля, заставляло из последних сил брести в сторону дома, где наверняка затоплена печка, и в теплой спальне ждет его мягкая кровать. Плюхнуться на нее парень предполагал сразу, не раздеваясь.
Но они все шли и шли мимо чужих участков, а дома и вожделенной кровати все не было. Валера раньше не замечал, что их улица - сплошные ямы да колдобины? И как по ней машины ездят? Отвлекшись на эти мысли, мальчишка чуть не упал, увлекая за собой Женю, но она удержала, только выругалась. Женя Полозова пишет:
цитата:
-Валера, ***ть.
В голове достаточно отчетливо промелькнуло, что Женя таких слов не употребляет. Послышалось? Да нет, ругательство он слышал четко. Или это и не Женька была вовсе? Реальность снова уплывала. Ну конечно, Игорь же хотел девок позвать! Верку свою и эту, как ее... с соседней улицы. Ну, рыжую толстуху... И раз кто-то женским голосом ругается... То есть Женя его домой ведет, а рядом стоит эта краля и комментирует матом! Да пошла она! - Верка, заткнись, ****! - Со злобой крикнул Валера, обернувшись в ту сторону, где по его мнению стояла обидчица. Так как больше ругани не последовало, Валера постарался потверже встать на ноги и продолжил путь к дому. Женя Полозова пишет:
цитата:
А потому, вместо того, чтобы направиться сразу к родному участку, Женька увлекла Валеру совсем к другому дому.
И в тот момент, когда вдали показался их домик с гостеприимно горящим светом в окошках, сестра потащила его в другую сторону. - Домой, - Валерка попытался вырваться и продолжить путь в нужном направлении, но когда осознал, что тот дом, куда его ведут, находится ближе, прекратил сопротивление. В дом, в любой дом, где можно лечь спать прямо сейчас! На лавочку мальчишка тоже сел покорно, уверенный, что сейчас сестра откроет дверь, они зайдут внутрь и там окажется если не кровать, то как минимум диван. Прикрыв глаза, Валера прислушивался к раздающимся звукам, не сомневаясь, что это сестра борется с замком на дверях. И было не важно, чей это дом, и откуда вообще у Жени могли взяться от него ключи. Женя Полозова пишет:
цитата:
Наконец, ведерко оказалось на поверхности и Женя, особо не церемонясь, сунула его под нос брату, с некоторым раздражением повторяя нелицеприятное словосочетание, употреблённое тем мужчиной: -Пей, алкаш малолетний!
Естественно, ведро с холодной водой оказалось полной неожиданностью, и Валера, не задумываясь, оттолкнул его, пролил содержимое себе и сестре на ноги и в очередной раз выматерился.
Брат был абсолютно невменяемым. Мало того, что он едва передвигал ноги, плохо воспринимал реальность, так он начал ещё и неведимок на улице видеть (вот на этом моменте Женьке реально поплохело). Все это только укрепило её уверенность в том, что хотя бы частично вывести что-то из его организма - насущная необходимость. И отступать она не собиралась.
Валера Полозов пишет:
цитата:
Естественно, ведро с холодной водой оказалось полной неожиданностью, и Валера, не задумываясь, оттолкнул его, пролил содержимое себе и сестре на ноги и в очередной раз выматерился
Ну да, конечно, так он и послушался. А на что она вообще рассчитывала? На мат она не обратила никакого внимания, не до того сейчас было.
Решив пойти другим путём, Женька присела рядом с Валерой, мягко приобняла и опять поднесла ведерко с холодной водой (а точнее ту половину, которая там осталась) к его лицу. -Валер - сказала она, стараясь говорить чётко и убедительно - Надо попить, а то потом плохо будет.
Конечно, она слукавила: плохо ему будет в любом случае, на этот счёт Женя не строила никаких иллюзий. Но тем не менее, это могло хоть в какой-то мере облегчить грядущее похмелье. И она продолжила его уговаривать, используя только простые выражения, ласково, как маленькому ребенку: -Попей, хоть немного. Пару глотков, хорошо? А потом сразу пойдём домой, спать. Попьешь - и спать. Она повторила это несколько раз, чтобы тождество "пить-спать" точно дошло до замутненного сознания брата.
Ещё никогда так остро она не чувствовала, что ей не "уже", а "ещё всего лишь" двадцать и это ощущение было отвратительным чувством неуверенности и беспомощности, которые выбивали её из колеи.
Отправлено: 30.05.16 03:13. Заголовок: Холодная вода, от ко..
Холодная вода, от которой тут же стало зябко, немного вывела мальчишку из ступора, и он попытался встать, чтобы пойти домой. Опираясь обоими руками, он приподнялся, но снова плюхнулся на лавочку. Вторая попытка оказалась более удачной: получилось удержаться в почти вертикальном состоянии несколько секунд прежде, чем в очередной раз не удержать равновесие. Женя Полозова пишет:
цитата:
Решив пойти другим путём, Женька присела рядом с Валерой, мягко приобняла и опять поднесла ведерко с холодной водой (а точнее ту половину, которая там осталась) к его лицу. -Валер - сказала она, стараясь говорить чётко и убедительно - Надо попить, а то потом плохо будет.
Когда Женя оказалась рядом, Валера ухватился за нее и повторил попытку встать. Пить ему сейчас вообще не хотелось, а уж холодную воду... Поэтому, игнорируя ведро, он снова пробормотал, в надежде, что сестра поможет: - Домой... домой, спать. Не получив желаемой поддержки, парень снова оказался на скамейке, и по-прежнему сестра навязывала ему воду, обещая сразу после этого наконец-то довести до дома. Женя Полозова пишет:
цитата:
-Попей, хоть немного. Пару глотков, хорошо? А потом сразу пойдём домой, спать. Попьешь - и спать.
Валера взял ведро, сделал маленький глоток и облился. Теперь уже мокрым и холодным было все, и желание оказаться в тепле заставило попытаться допить воду, которая по-прежнему текла не только в рот, но и на одежду, которой, впрочем, было уже все равно.
Валера взял ведро, сделал маленький глоток и облился. Теперь уже мокрым и холодным было все, и желание оказаться в тепле заставило попытаться допить воду, которая по-прежнему текла не только в рот, но и на одежду, которой, впрочем, было уже все равно.
Женя почувствовала себя полной дурой. Потому что ничего, абсолютно ничего не получалось! Объем воды должен быть большой, поэтому Валеру не только не тошнило, а теперь он ещё и полностью облился, а утро в начале мая очень сложно назвать жарким. Как же она жалела, что вообще это все затеяла! Неужели нельзя было довести его до дома, и там уже решить этот вопрос? Может быть вообще не надо было ничего этого, само бы все прошло!
И в его состоянии в целом она косвенно чувствовала себя виноватой. Просто потому что старшая сестра - она, и это она не уследила, не остановила, это она просидела всю ночь в бездействии, а спохватилась только к утру. Конечно и он уже не ребёнок, но... Но. Женя понимала, что раздражение или злость были бы естественной реакцией, но ничего этого не испытывала. Парня было просто жалко. Он сидел и не понимал, зачем его мучают, бледный и замёрзший, потерянный, желающий только одного - попасть домой.
Думать о том, что она просто так, по прихоти, облила Валеру, не хотелось. Поэтому Женя решила предпринять ещё одну, последнюю попытку. А потом, если не получится, останется только два пути: или домой, как есть, или вызвать рвоту... механически. Только стоит ли? Женя в этом уже не была уверена. Она встала, набрала ещё воды и снова присела рядом с Валерой: -Давай, нужно ещё. Вот сейчас залпом и до дна, быстро-быстро. Сможешь? И добавила, совсем с другими, молящими нотками: -Пожалуйста!
-Давай, нужно ещё. Вот сейчас залпом и до дна, быстро-быстро. Сможешь? И добавила, совсем с другими, молящими нотками: -Пожалуйста!
Понимание того, что если он хочет домой, надо пить эту противную воду, от которой тошнит, заставило Валеру снова покорно взять ведро и, по-прежнему выливая больше половины на себя, сделать несколько глотков. Вкус у нее был омерзительным, но мальчишка пил, словно микстуру во время болезни. После очередного глотка он поперхнулся, закашлялся и выронил из рук почти пустое ведерко... А потом Валеру, наклонившегося вниз, выворачивало буквально наизнанку, а Женя была рядом и вроде бы что-то говорила. Или... До чего же плохо!
Может прав был Игорь, когда, осмотрев бутылку, недоверчиво хмыкнул и пробормотал, что последнее время часто вместо правильного продукта хрень паленую наливают, и не отличишь? Валера тогда сразу же отодвинул стакан. Серый заржал, выпил, похлопал себя по животу, подражая самцу орангутанга, и придвинул выпивку к Игорю, многозначительно кивнув: мол, отвечай за свои дебильные шутки. Игорь ухмыльнулся и залпом осушил стакан, после чего и Валере пришлось последовать примеру друзей, хотя сомнения оставались. Но сейчас мальчишка был слишком пьян, чтобы всерьез испугаться. Скорее появилась обида на приятелей, которые напоили его какой-то отравой, от которой ему стало плохо. То, что они и сами это пили и вовсе не выглядели отравившимися, он был не в состоянии воспринимать.
Рвота прекратилась, и вроде бы даже стало чуть легче. Но все равно было холодно и очень хотелось наконец принять горизонтальное положение. Валера, отчаявшийся добраться до дома, молча бросил на сидящую рядом сестру умоляющий взгляд. После чего стал пытаться прилечь, положив голову к ней на колени...
После очередного глотка он поперхнулся, закашлялся и выронил из рук почти пустое ведерко...
На первый взгляд довольно абсурдное действие дало результат и Женька воспряла духом. Всё не зря, всё не просто так!
Конечно, то, что происходило потом нельзя было назвать приятным. Но тело под руками вздрагивало и дрожало от долгих мучительных спазмов, избавляясь от всей той мерзости, что Валерка залил в себя несколькими часами раньше. Женя обнимала его за плечи, не давая свалиться, в короткие перерывы прижималась к холодному мокрому боку, и, кажется, не отдавая себе отчета, ласково бормотала какие-то тихие слова успокоения таким тоном, которым разговаривают только с самыми маленькими детьми. Странно, что позже она так и не смогла вспомнить, что именно произносила, будто бы помутнение какое-то нашло.
Наконец, всё закончилось.
Валера Полозов пишет:
цитата:
После чего стал пытаться прилечь, положив голову к ней на колени...
-Погоди, не прикладывайся. – Женька удержала брата, который, видимо, решил, что домой он сегодня уже не попадёт, а значит, неплохо было бы лечь спать прямо здесь. – Мы уже идём, идём.
Она аккуратно отодвинула ногой упавшее ведро (не забыть бы, потом зайти за ним и помыть, а то… не по-человечески как-то) и встала прямо перед братом. Хотела протянуть ему руки для опоры, но не выдержала и прежде чем успела задуматься, всё-таки сгребла его и стиснула крепко-крепко в объятиях, всего на несколько мгновений. Вспомнит ли он об этом завтра? А, не важно. Но это было так нужно ей, Женьке, именно сейчас, в эту секунду…
Девушка всё-таки подняла его, конечно, чуть замешкавшись. И с какой-то странной горечью осознала, что движения уже стали отработанными: она уже понимала, как лучше встать, как правильно отклониться, чтобы принять на себя вес, с каким темпом идти. -Сейчас, Валера, сейчас. Нам два дома пройти, а там уже и наш… Только сейчас она вспомнила, что подрываясь в панике ночью так и не заперла дверь, только небрежно захлопнула… и сердце в очередной раз тревожно забилось.
-Погоди, не прикладывайся. – Женька удержала брата, который, видимо, решил, что домой он сегодня уже не попадёт, а значит, неплохо было бы лечь спать прямо здесь. – Мы уже идём, идём.
- Домой? - Валера поднял голову, и тут же сестра обхватила его руками, обнимая. Понимая это как попытку его поднять, мальчишка уже привычно вцепился в нее, пытаясь встать. После того, как часть алкоголя покинула его организм, это получалось гораздо лучше. И, оказавшись на ногах, Валера гораздо увереннее шел в сторону дома, вслушиваясь в голос Жени, которая подбадривала. И дом уже снова показался, и свет в окошке... И такие родные занавески в горошек, висевшие у него в спальне. Там, возле самого окна - его кровать! Простая металлическая основа и довольно тонкий матрас поверх, потому что родители считали, что спать на жестком полезнее. Но сейчас этот спартанский матрасик казался мягче пуховой перины, и упасть на него после всех злоключений этой ночи было бы верхом блаженства. Вот он, их дом. Осталось пройти пару метров, открыть калитку, и можно согреться. Наверно Женя догадается помочь ему снять мокрую одежду, в которой так холодно и противно...
Камень был довольно большим. И, споткнувшись об него, Валера стал падать. Он выругался и сильнее вцепился в куртку сестры, тщетно пытаясь удержаться на ногах. Раздался треск разрываемой ткани...
Камень был довольно большим. И, споткнувшись об него, Валера стал падать. Он выругался и сильнее вцепился в куртку сестры, тщетно пытаясь удержаться на ногах. Раздался треск разрываемой ткани...
Для Жени, которая была в полной уверенности, что все злоключения уже давно позади и всё, что ей осталось – только довести, наконец, Валеру до такой желанной кровати, такой поворот событий стал полной неожиданностью.
Мысли её целиком и полностью были посвящены незапертой дома двери и размышлениями о том, могли кто-то за прошедшее время это обнаружить, поэтому момент, когда именно Валера споткнулся, был пропущен. Женька только запоздало негромко вскрикнула, пытаясь хоть как-то удержать брата, но было уже поздно: старая, тысячу раз уже стиранная ветровка, которую девушка надевала исключительно на даче, сначала натянулась, больно врезаясь в плечах и в нежное место возле шеи (порезанное предплечье, про которое Женька уже за всеми заботами успела забыть тоже отдалось противной глухой болью), затрещала и… порвалась. Порвалась неровно, возле самого шва, а братец вполне себе благополучно шлёпнулся ей под ноги. Чёрт, черт, чёрт! В голове закрутилось сразу множество нелицеприятных и даже нецензурных синонимов и метафор, которых Валера сегодня был достоин, но Женька каким-то чудом удержалась от того, чтобы тут же брата с ними ознакомить. Правда, кое-что он всё-таки услышал, но это была капля в море того, что Женя могла бы вообще ему сказать.
А на улице было уже совсем-совсем светло, того и гляди кто-нибудь из соседей потягиваясь и зевая, подойдёт к окну – посмотреть, какая на улице погодка и пошёл ли обещанный дождь, а обнаружит нечто, гораздо более любопытное… Поэтому Женька невольно запаниковала. Одним прыжком преодолев то небольшое расстояние, отделяющее их от калитки (слава всем богам, что они успели дойти хотя бы до неё, а не шлёпнулись посреди дороги!), девушка её настежь распахнула и, удостоверившись, что она точно не захлопнется в самый неподходящий момент, бегом пересекла ещё несколько метров - проверить, открыта ли входная дверь дома и что тут вообще произошло в её отсутствие.
Это заняло совсем немного времени, а следующую секунду девушка уже снова стояла рядом со своим непутевым братцем. То ли адреналин в крови, то ли просто холодное раздражение были тому виной, но Женька с внезапной силой, которой удивилась сама, рванула Валеру наверх. -Шевелись ты уже хоть как-нибудь!
Отправлено: 01.06.16 01:13. Заголовок: Падение было на удив..
Падение было на удивление мягким, скорее всего, из-за куртки, которая помогла не грохнуться с разбегу, а плавно опуститься. Вроде бы, только что стоял на ногах, а точнее, пытался устоять, и вот дорога приблизилась, оказавшись совсем не твердой. Не понимая причины такого неожиданного удобства, Валера пошарил руками вокруг себя, а потом поднес ладонь к лицу. Уже достаточно просветлело, чтобы заметить, что рука вся черная: парень сидел в чуть подсохшей грязи. Рядом ругалась Женя, но почему-то на этот раз не спешила поднимать братца, да и знакомая калитка была совсем близко. Валерка встал на четвереньки с намерением попытаться самостоятельно встать на ноги, но почти сразу понял, что без точки опоры ничего не выйдет. Сестра куда-то отошла, деревьев рядом не росло, и парень решил доползти до калитки, опираясь на которую можно будет встать. Она же совсем рядом... На этот раз чувство расстояния не подвело, и через несколько минут холодный металл нижней перекладины оказался в зоне досягаемости. Только вот вставать расхотелось. На карачках было как-то гораздо устойчивее и увереннее. Женя Полозова пишет:
цитата:
Женька с внезапной силой, которой удивилась сама, рванула Валеру наверх. -Шевелись ты уже хоть как-нибудь!
Вставать пришлось. Оказавшись в вертикальном положении, Валера повис на калитке и с обидой посмотрел на сестру, которая почему-то стала мешать ему добраться уже до дома: - Зачем ты?... - горько пробормотал парень. Он понимал, что как только отпустит опору, упадет снова. Особенно очевидно это стало в тот момент, когда калитка отъехала в бок, увлекая Валеру за собой. Кое-как восстановив равновесие, он стал медленно опускаться обратно на четвереньки, а потом прополз несколько метров до крыльца и стал мучительно преодолевать ступени, подтягивая себя вверх обоими руками. Как все это выглядело со стороны, мальчишка, естественно, не задумывался. Но было слишком рано для любопытствующих.
Он стал медленно опускаться обратно на четвереньки, а потом прополз несколько метров до крыльца и стал мучительно преодолевать ступени, подтягивая себя вверх обоими руками.
Брат её помощи не оценил и снова сполз на землю, видимо решив, что так ему передвигаться комфортнее. Женька только плечами пожала и отошла. Ей уже было абсолютно всё равно, каким образом братец доберется до дома, ногами, на четвереньках ли, да хоть ползком, только побыстрее, побыстрее бы это всё закончилось. Сейчас она вдруг почувствовала, что прошедшая ночь была просто чудовищно долгой, практически бесконечной. Вчерашний день, такой легкий, весёлый и солнечный как будто отодвинулся, затуманился, превратившись в сон, или просто приятное несбыточное наваждение, которого никогда и не было.
Смотреть на то, как Валера с трудом ползёт по ступенькам, было противно, и, почему-то, унизительно. Словно бы это не он, а она, Женька, потеряв последний контроль над своим телом, с таким трудом взбиралась сейчас в дом. Перед глазами мелькнул образ какого-то давно забытого детского воспоминания, в котором она, совсем крошечная, стояла на самом верху этих же ступенек, а по ним кто-то точно так же медленно полз, подтягиваясь и изгибаясь, кряхтя от натуги, и это зрелище раздваивало противоречивое детское сознание на гадливое любопытство и липкий ужас. Не желая больше это лицезреть, Женька отвернулась и медленно побрела на другой конец участка к уличному умывальнику, полному сейчас из-за дождевой воды. Нервно содрала с себя уже окончательно испорченную куртку и бросила её тут же, прямо в грязное месиво, образовавшееся от натекшей с крана жидкости. Без куртки сразу стало зябко, и девушка невольно обхватила себя руками.
Ранка на предплечье оказалась совсем не глубокой, но очень длинной и из самой её середины до сих пор маленькими капельками выступала кровь. Женя ограничилась тем, что ополоснула её с мылом. А потом долго, очень долго, пока у неё окончательно не занемели ладони, плескала себе в лицо ледяной водой. Наверное, она просто тянула время, очень уж не хотелось заходить в дом, снова смотреть на Валеру в этом неестественно-больном состоянии, с которым теперь могли справиться только сон, время и крепкий чай. Женька простояла возле дома, безучастно изучая рисунок из облупленной краски на деревянной стене, пока её не начала колотить крупная дрожь холода. Только тогда она наконец-то очнулась и решилась зайти.
В первые секунды звенящая тишина в доме поселила в её душе уже привычное беспокойство, которое затем сменилось мимолетным облегчением: Валера нашёлся в маленькой комнатушке, отданной родителями в его полное распоряжение. И нашёлся он не на паркетном полу и даже не на тёплом шерстяном ковре, а вполне по человечески лежащим на кровати. То, как он на неё взбирался, так и осталось для Женьки неразгаданной загадкой. Естественно, в таком состоянии даже мысль о том, чтобы разуться не пришла брату в голову, не говоря уже о воплощении этой мысли в жизнь: сверху на покрывало он улёгся как был - в мокрой, с грязными разводами, одежде и хлюпающей обуви. Женька даже несколько секунд колебалась, не зная, как поступить: оставить ли всё как есть и со спокойной душой наконец-то уже пойти самой спать, или уложить брата по нормальному. Естественно, победила жалость, и следующие пятнадцать минут Женька стаскивала с брата кроссовки, куртку, расстёгивала рубашку и вытряхивала его из штанов с трудом ворочая не желающее помогать, а иногда и сопротивляющееся тело. Вытащила из-под него уже несколько запачканное покрывало, и, рассудив, что Валера сейчас сам не идеал чистоты и опрятности, накрыла его им же.
До своей кровати Женька уже не дошла: для этого нужно было ещё взбираться по крутой лестнице на второй этаж, а она чувствовала себя совершенно обессиленной. Да и Валера… пусть будет рядом. Поэтому она улеглась прямо здесь, на веранде, на узенькой старой кушетке, предварительно скинув с неё так и брошенные вчера днём без дела рюкзаки. Женя слушала тикающие у неё над головой старые, ещё советские часики в деревянной оправе. Слушала, и ей казалось, что внутри неё медленно раскручивается жесткая пружина постоянного напряжения, въедливого страха, натянутых до предела нервов. А потом она резко перевернулась так, что кушетка под ней громко заскрипела. Тело будто бы зажило своей жизнью заходясь в неконтролируемых спазмах, и Женя из-за всех сил вжимаясь лицом в подушку, закусывая её до зубной боли, из-за всех сил пыталась задавить частые, сухие всхлипы, которые никак не желали прекращаться. Борьба была неравной. Она так и заснула, с подтянутыми к самому подбородку коленями, отчаянно вцепившись в мягкий подушечный бок.
Отправлено: 03.06.16 01:38. Заголовок: Валера никогда не бы..
Валера никогда не был в пустыне. Ее знойный воздух, потрескавшаяся от жары земля или раскаленные пески, палящее солнце и скудная растительность ему были знакомы только по книгам и телепередачам. Но в это утро мальчишке казалось, что он там побывал. И не пил как минимум неделю, настолько пересохло во рту. При этом еще раскалывалась голова, а проникавший в комнату через занавески солнечный свет резал глаза. Хотелось закрыть окна чем-то плотным и не прозрачным, чтобы наступила уютная темнота. О том, что было вчера, не хотелось и вспоминать... Хотя память услужливо подсказывала, что и не было ничего такого. Ну, выпил за здоровье друга, с кем не бывает? Пили культурно, сидя за праздничным столом. Закусывали, опять же, а не просто глушили алкоголь, как заправские алкаши. Тосты говорили... Проснулся он дома, в своей кровати, а не где-нибудь. Правда, как до этой самой кровати добрался, помнил плохо: вроде, сестра домой вела, а он повисал на ней и спотыкался. Неудобно, конечно, да и тяжело ей, должно быть, было... Надо впредь меньше пить, чтобы мог на своих ногах дойти до дома. А перед Женькой извиниться, как только станет чуток полегче. Она должна понять. Валерка сам не думал, что его так развезет от нескольких рюмок...
Как же башка болит! Ребята часто говорили, что с утра бы да холодного пивка... Но пива в доме точно не было, а до ближайшего магазина топать и топать. Но ведь есть же и другие средства! В рекламе периодически упоминались всякие чудесные таблетки, от которых должно было все сразу пройти, но содержимое домашней аптечки обычно здоровый и достаточно беззаботный в этом отношении парень не знал. А вот Женя, которая всегда было ответственной, знала точно!
Валера с трудом поднялся с постели, ощущая во всем теле жуткую слабость. И, покачиваясь, двинулся к дверям: искать сестру, которая наверняка поможет.
Отправлено: 03.06.16 11:57. Заголовок: Сон перетек в ту про..
Сон перетек в ту противную фазу полудрёма, когда вроде бы, полноценно не спишь и даже частично воспринимаешь окружающий мир, но для того, чтобы окончательно проснуться, нужны определенные, не слишком приятные усилия. От старой неровной кушетки болела спина, а диванная подушка под щекой была жестко-противной, но оторваться от них казалось Женьке на грани невозможного. Валера Полозов пишет:
цитата:
Валера с трудом поднялся с постели, ощущая во всем теле жуткую слабость. И, покачиваясь, двинулся к дверям: искать сестру, которая наверняка поможет.
Правда, всё же пришлось. И в первые секунды Женька даже усомнилась в том, кто из них вчера действительно бухал, слишком неприятными ощущениями отдался этот подъем. Тело тут же отозвалось нудной мышечной мУкой, мстя Женьке за все вчерашние невольные физические упражнения. Голова показалась тяжелой, будто каменной, а нос противно заложило, то ли от переохлаждения, то ли вчерашней истерики, которую Женька так и не смогла в себе задавить. Садясь на кровати, она даже несколько раз с усилием провела ладонями по лицу, в наивной попытке стряхнуть весь этот букет впечатлений, но, естественно, это никак ей не помогло.
Валера стоял в дверном проеме в одном белье и больше напоминал ожившего зомби, чем человека. Бледный, с уже обозначившимся синяком на плече, на которое, видимо, вчера и упал, с темными кругами под глазами и потерянным видом. -Что, проснулся? – не слишком дружелюбным тоном поинтересовалась Женька, до последнего надеясь, что глаза у неё не покрасневшие. Странно, но именно за это ей вдруг стало почему-то очень стыдно.
Отправлено: 04.06.16 01:52. Заголовок: Валера уже представи..
Валера уже представил себе, как придется забираться на второй этаж, если сестра еще не проснулась и не спустилась. Эта перспектива, естественно, не радовала, но желание заполучить волшебное снадобье от похмелья было достаточным, чтобы преодолеть лестницу. Но, едва открыв дверь, мальчишка понял, что никаких подвигов от него сегодня не потребуется: Женя была на веранде, и при его появлении как раз проснулась и села на кровати. Вид у Жени был усталый. "И не удивительно," - тут же заскреблось где-то внутри. - "Если в самом деле она тебя, не способного самостоятельно держаться на ногах, среди ночи от Серегиного участка до дома волокла." Была это совесть, или же просто мучило с бодуна чувство вины за все реальные и мнимые прегрешения, сложно сказать. Но в любом случае чувствовал он себя просто отвратительно. И голова, кажется, разболелась еще сильнее. Женя Полозова пишет:
цитата:
-Что, проснулся? – не слишком дружелюбным тоном поинтересовалась Женька, до последнего надеясь, что глаза у неё не покрасневшие. Странно, но именно за это ей вдруг стало почему-то очень стыдно.
- Проснулся, - голос прозвучал как-то совсем по-детски и очень жалобно, - у тебя таблетки нету? Анти-похмелина, или как его там? Голова болит очень... И пить хочется... Валера с надеждой посмотрел на сестру. Она уже взрослая, все знает и точно поможет. Вот сейчас она встанет, найдет эту самую пилюлю, и ему сразу же станет легче. И можно будет поговорить, все объяснить и извиниться... Бросив еще один умоляющий взгляд, Валера замер, пораженный догадкой: - Ты что, плакала? Неужели из-за него? Было так тяжело или он отвратительно себя вел по пути? Может, все-таки показалось, и это просто от усталости? Что Женя так вымоталась ночью, что даже сон не помог, было плохо. Но все же лучше, чем если Валера довел ее до слез.
Отправлено: 04.06.16 15:30. Заголовок: Себя Женька взрослой..
Себя Женька взрослой не считала. Взрослые всегда были в её понимании - ответственные, уверенные в себе люди, в любой ситуации умеющие принять правильное решение, а она…? Другое дело, правда, что в последние года она постепенно начинала сомневаться в том, что эти загадочные «взрослые» вообще существуют.
Валера Полозов пишет:
цитата:
- Проснулся, - голос прозвучал как-то совсем по-детски и очень жалобно, - у тебя таблетки нету? Анти-похмелина, или как его там? Голова болит очень... И пить хочется...
Ну вот, стоило только услышать такие молящие нотки в голосе брата, как его тут же стало жалко, и если ещё несколько секунд назад Женьке казалось, что оставить его наедине с последствиями вчерашней попойки – отличная мысль, то сейчас её мнение резко изменилось. -Откуда, Валер? У нас же никто не пьёт из семьи. А, впрочем, в аптечке наверняка есть что-то обезболивающее, надо посмотреть. Она уже встала, намереваясь отправиться на её поиски, но…
Валера Полозов пишет:
цитата:
- Ты что, плакала?
Заметил. Первым желанием было просто проигнорировать этот не очень приятный вопрос, но Женя подозревала, что своим молчанием только подтвердит его догадки и поэтому, соврала, как всегда, чуть торопливее, чем нужно: -Нет, конечно, нет. Просто устала.
Отрываясь от нагретого места, девушка обратила внимание, что в нетопленном доме довольно холодно, а брат, с таким трудом вчера ею раздетый так и стоит, переминаясь с ноги на ногу. -В кровать, бегом! – прозвучало как-то уж совсем по-командирски резко, но сейчас Женю это не смутило. – Я скоро приду. И, не дожидаясь исполнения своего приказа, развернулась и шагнула в крошечную летнюю кухоньку.
Похмелье, практически не пьющей Женьке лечить ещё не приходилось, и представление о том, как с этим бороться она имела весьма и весьма смутное. Поэтому, поставив закипать чайник, она отыскала свой телефон и, зайдя в интернет, торопливо набрала: «как избавиться от похмелья». Первая же ссылка настойчиво советовала воспользоваться кружкой Эсмарха, и Женька, даже прыснула, представив, что и как Валера ей скажет о таких методах лечения. Вторая ссылка оказалась более информативной, и Женя с удовлетворением отметила, что вчерашние её действия были отнюдь не лишены смысла.
Аптечку она, правда, так и не нашла. В маленькой же, походной, которую мама перед самым отъездом сунула Жене в рюкзак, из необходимого нашёлся только активированный уголь, что, надо сказать, уже было весьма неплохо. Сколько там Валера весит…? А, вот и чайник вскипел. Женя навела крепкий, сладкий чай, выдавила необходимое количество круглых черных таблеток на тарелку и отыскала под столом привезенную вчера не начатую литровую бутылки минералки, и, молясь чтобы ничего не разлилось и не просыпалось, понесла всё это в соседнюю комнату.
- Пока только так – сказала она Валере, выставляя всё своё богатство на стол у его изголовья. – Я сейчас пойду, посмотрю, как там велосипеды в гараже. Если хоть один на ходу, поеду в городок, в аптеку. На брата она старалась лишний раз не смотреть, было как-то тошно.
Когда Валера только вышел на веранду, Женя показалась не только усталой и измотанной, но и сердитой. Но в голосе звучало явное сочувствие, хотя ничего утешительного она сказать не могла. В самом деле, откуда в их доме могли взяться все эти средства для облегчения отходняка, которые, если верить рекламе, отличались мгновенным действием и высокой эффективностью. И если обычно к рекламным роликам парень относился скептически, то сейчас в это хотелось верить так же сильно, как в детстве - в существование Деда Мороза. Просто для каждого возраста свои чудеса. Наверно и у его непьющего отца тоже есть что-то такое, во что хочется верить вопреки здравому смыслу. Или в его размеренной, расписанной по минутам жизни уже ничего такого нет, как и места вредным привычкам?
"Мой босс не пьет и не курит Лучше бы пил и курил Куда-нибудь засунул Свой проклятый немецкий И по-русски заговорил..."
Некстати вспомнилась песня СПЛИНа. Может, если бы его отец... Нет, не пьянствовал, но иногда позволял себе расслабиться и отпустить тормоза, было бы лучше? И он, сам не безупречный, был бы способен понять чужие ошибки, не требовать соответствия какие-то завышенным идеалам?
Женя Полозова пишет:
цитата:
Первым желанием было просто проигнорировать этот не очень приятный вопрос, но Женя подозревала, что своим молчанием только подтвердит его догадки и поэтому, соврала, как всегда, чуть торопливее, чем нужно: -Нет, конечно, нет. Просто устала.
Обычно Валера был достаточно проницательным и чувствовал, когда сестра пытается уйти от ответа. Но сейчас он был не в состоянии уловить интонации, поэтому принял ее ответ за чистую монету и успокоился. Значит, все не критично, хотя ничего хорошего, естественно. Женя Полозова пишет:
цитата:
-В кровать, бегом! – прозвучало как-то уж совсем по-командирски резко, но сейчас Женю это не смутило. – Я скоро приду.
Снова лечь, уже зная, что о нем позаботятся по мере возможности, было наверно самым желанным после чудодейственной пилюли, поэтому женино распоряжение было выполнено сразу же и с благодарностью. И к тому моменту, когда сестра вернулась с подносом, на котором стояла чашка чая, бутылка с водой и горка каких-то таблеток, Валера лежал, укутавшись одеялом. Он тут же сел, со счастливой улыбкой рассматривая лекарство. Не иначе, то самое! Знал же, что Женя отыщет все необходимое, даже если его по идее быть не должно! Чудо свершилось, и заветное средство от последствий попойки лежало перед ним. Мальчишка протянул руки к подносу. - Спасибо! Не знаю, что бы я без тебя делал, - пробормотал он. И, немного задумавшись, добавил. - Извини. Что приходится тут со мной возиться...
Ведь Женя собиралась встретиться с подружками, погулять, отдохнуть... А вместо этого ищет лекарство для своего непутевого братца, который не знает меры.
Он тут же сел, со счастливой улыбкой рассматривая лекарство.
Реакция брата Женьку озадачила. Валера засветился так, будто бы она ему принесла не просто активированный уголь, а, как минимум, чудодейственный порошок, лечащий абсолютно все болезни, да ещё и ещё с бонусом в виде вечной жизни в придачу. На это могло быть только две причины: либо до этого родители обходились другими, более дорогими лекарствами, и брат за четырнадцать лет так и не попробовал то, что в Женькином детстве было главным средством от всех отравлений, либо он ещё просто не успел как следует рассмотреть, что именно лежит на тарелке. Брата она, однако, разочаровывать не стала, предоставив ему возможность сделать это без её помощи.
Валера Полозов пишет:
цитата:
- Спасибо! Не знаю, что бы я без тебя делал, - пробормотал он. И, немного задумавшись, добавил. - Извини. Что приходится тут со мной возиться...
- Что делал бы? До сих пор домой бы полз – довольно едко сказала она. Конечно, замечание брата было риторическим и в ответе не нуждалось, но Женя не смогла удержаться от некоторого ехидства. Да и считала, что именно сейчас у неё есть полное моральное право так с братом разговаривать. – Слабоумие и отвага же – наше всё.
Валерины извинения она проигнорировала, интуитивно чувствуя, что брат не понимает, за что ему в действительности стоило бы извиняться. О, том, что обо всём произошедшем ещё предстоит долго и серьёзно говорить, Женька старалась лишний раз не думать. Не только потому, что не знала, как сделать это правильно, так, чтобы брат понял и услышал, но и потому, что ощущала, что на этот раз она действительно может сорваться. А будучи девушкой довольно эмоциональной, Женя уже знала, что подобные срывы могут привести к абсолютно непредсказуемым результатам.
Не дожидаясь, пока брат ответит на её колкость, Женя открыла минералку и сунула Валере в руки. -Не торопись только, глотай по одной. Тарелку с углём она предусмотрительно переместила к нему поближе, намереваясь продержать её на весу все те несколько минут, пока он будет поглощать лекарство.
Её слова про поездку в городок Валера пропустил мимо ушей, а потому, стоило ему проглотить последнюю черную таблетку, как она тут же, требовательно поинтересовалась: - Так что? Мне идти за велосипедом, в город ехать? Женька и сама начинала сомневаться в том, стоит ли вообще туда-обратно мотаться. Пожалуй, сначала неплохо было бы оценить масштаб «трагедии» в целом, а там уже принять какое-то определенное решение.
Отправлено: 05.06.16 13:37. Заголовок: Как только таблетки ..
Как только таблетки оказались в зоне досягаемости, Валера тут же схватил одну и сунул в рот. Вроде что-то такое, черное и круглое, он принимал раньше, когда болел живот. Вкус тоже был знакомым, хотя название вылетело из головы. Но раз Женя принесла это лекарство, значит, она знала, что делает! Этооно должно было помочь. Женя Полозова пишет:
цитата:
- Что делал бы? До сих пор домой бы полз – довольно едко сказала она. Конечно, замечание брата было риторическим и в ответе не нуждалось, но Женя не смогла удержаться от некоторого ехидства. Да и считала, что именно сейчас у неё есть полное моральное право так с братом разговаривать. – Слабоумие и отвага же – наше всё.
На слова сестры было нечего ответить, да и тон ее показался заслуженным. Не смотря на обидные нотки в голосе, она стояла перед ним с подносом и помогала. Поэтому, взяв у Жени из рук открытую бутылку минералки, мальчишка стал молча принимать лекарство. А потом, когда все таблетки были проглочены, а пустая бутылка из-под минеральной воды вернулась на поднос, двумя руками взял чашку с чаем. Женя Полозова пишет:
цитата:
- Так что? Мне идти за велосипедом, в город ехать?
На этот раз вопрос был услышан. Валера задумался, представив себе, что остался один в пустом доме, почувствовал себя совсем плохо, и даже некого на помощь позвать. От этой мысли стало как-то не по себе. То, что ехать сестра собиралась за лекарствами для него, как-то не отложилось в голове. Да и зачем какие-то еще лекарства, нсли таблетки он уже все проглотил, и теперь по идее уже они должны начать действовать? - А ты можешь остаться? - жалобно протянул Валера, - я не хочу тут один...
- А ты можешь остаться? - жалобно протянул Валера, - я не хочу тут один...
Брошенный побитый котёнок, не иначе. И пищит так же жалобно. Женя даже брови удивленно приподняла: - Здрасти. Ты хочешь всё и сразу? Сам же только что просил что угодно, главное чтобы действовало побыстрее? Так за этим ехать нужно. У нас тут даже аспирина нет, не говоря уже о всяких навороченных лекарствах.
Тут у неё мелькнула ещё одна неприятная мысль, от которой она даже присела на краешек кровати. Если в Валеру вселяет такой ужас одна идея – остаться одному дома, то… -Ты настолько плохо себя чувствуешь? Тошнит? Голова сильно болит? Со всеми этими событиями Женя в тысячный раз пожалела о своей минимальной осведомленности об оказании первой медицинской помощи. Она даже мысленно дала себе обещание при первой возможности записаться и пройти этот курс. Не дай бог, но с таким братцем он ей точно когда-нибудь пригодится. Кто его знает, как он в этой чертовой машине падал? Черт, да какие-там вообще симптомы сотрясения мозга? Оно сразу проявляется или через какое-то время? Может, сходить на кухню за телефоном, посмотреть в интернете?
Женя приложила ко лбу брата раскрытую ладонь и с некоторым облегчением почувствовала, что он совсем не горячий.
Женя даже брови удивленно приподняла: - Здрасти. Ты хочешь всё и сразу? Сам же только что просил что угодно, главное чтобы действовало побыстрее? Так за этим ехать нужно. У нас тут даже аспирина нет, не говоря уже о всяких навороченных лекарствах.
Валера, успевший сделать только несколько глотков чая, удивленно поднял голову, перестав понимать происходящее. От активированного угля стало легче. Или же мальчишка, уверенный, что его лечат как надо, и настроенный на положительный результат, убедил себя в этом. - Так ты же нашла лекарство... - Это было не то утверждение, не то вопрос. - Разве нужно какое-то еще?.. По мнению самого Валеры ничего больше нужно не было. В том, какие недомогания чем лечатся, он не разбирался вообще, и обычно брал из рук матери упаковку с пилюлями или бутылочку с микстурой, название которых не произносилось, выслушивал инструкции и принимал, даже не пытаясь самостоятельно читать надписи на упаковке или инструкцию. Сейчас роль матери выполняла сестра, и Валера без вопросов и пререканий готов был проглотить все предложенные ей препараты. Женя Полозова пишет:
цитата:
-Ты настолько плохо себя чувствуешь? Тошнит? Голова сильно болит?
Он уловил обеспокоенность в женином голосе и, прислушавшись к своим ощущениям, честно ответил: - Мне уже лучше, голова побаливает, конечно, но... Было все еще плохо. Не настолько, чтобы быть не в состоянии подождать, пока Женя сгоняет до аптеки. И может быть, там в самом деле окажется что-то совсем уж чудодейственное? А самое главное, не хотелось преувеличивать свое недомогание и пугать сестру, которой и так досталось. Желание не оставаться сейчас одному диктовал скорее страх, а не реальная необходимость. В прошлый раз, когда он выпил с одноклассником, наутро было легче, и нынешнее состояние его пугало, хотелось, чтобы кто-то, к кому можно обратиться за помощью, был рядом. - Если думаешь, что надо - поезжай, - выдавил из себя мальчишка. Хотя хотелось кричать, чтобы она никуда не ехала...
- Так ты же нашла лекарство... - Это было не то утверждение, не то вопрос. - Разве нужно какое-то еще?..
Да, Женя не ошиблась, Валера даже не понял, что ему дали. Если бы она не была сейчас настолько обеспокоена его состоянием, то, наверное, даже рассмеялась бы. Привычка брата поглощать всё, что ему дают не задумываясь, была одновременно и настораживающей и забавной. Решив, что раз Валеру всё устраивает, то оно и к лучшему, и не стоит ему лишний раз лекарствами травиться, она осторожно ответила: - Не нужно. Просто немного подождать придётся. Вот так. А остальное пусть сила самоубеждения доделывает . Валера Полозов пишет:
цитата:
- Мне уже лучше, голова побаливает, конечно, но... Если думаешь, что надо - поезжай
Точно не сотрясение. От сердца несколько отлегло. Нет, Женя так не думала. Ей вообще, если честно, не хотелось никуда ехать. Короткий утренний сон только разморил её и не принёс никакого облегчения, добавив к накопленной усталости только противную слабость. - Ладно, обойдёмся так. Стоило прояснить ещё один вопрос, который Женьку не то, чтобы беспокоил, но явно заслуживал внимания: -С плечом у тебя что? Болит?
Валера облегченно вздохнул. Вера во что-то совсем уж сверхэффективное, способное снять все симптомы похмелья немедленно, хоть и была, но довольствоваться чем-то реальным и действенным, но не волшебным, он был готов. А самое главное, если никаких лекарств больше не требуется, Женя остается дома. На всякий случай... Допив чай и поставив чашку на поднос, мальчишка успокоился. Женя Полозова пишет:
цитата:
-С плечом у тебя что? Болит?
Плечо? На фоне последствий ночных возлияний ушибленное плечо вообще не напоминало о себе. Поэтому Валера ощупал руками оба плеча. Правое отозвалось болью, не слишком сильной. И, стянув лямку майки, мальчишка обнаружил там довольно большой синяк. При каких обстоятельствах этот синяк там появился, он не помнил: да мало ли где мог удариться? Такого рода последствия активных игр время от времени появлялись, не замеченные в момент падения или близкого знакомства со стволом дерева, забором, велосипедной рамой или чем-то еще в том же духе. - Нормально с плечом. Треснулся похоже обо что-то, - сообщил он, поправив майку. - Не болит.
- Нормально с плечом. Треснулся похоже обо что-то, - сообщил он, поправив майку. - Не болит.
Человек всё-таки забавное существо: он способен накапливать в себе разного рода эмоции, и положительные и отрицательные и иногда кажется, что резерв для этого у него если и не бездонный, то весьма вместительный. Но бывает и так, что и эта чаша вдруг переполняется, и тогда достаточно маленькой соринки, чтобы стенки ёмкости лопнули с громким треском, как передутый воздушный шарик. А люди вокруг только смеются – неужели можно так реагировать на какую-то ерунду?
Сложно сказать, что в этот момент стало для Женьки этой самой соринкой: то ли абсолютное спокойствие, с которым Валера искал место ушиба, то ли это невинное «треснулся, похоже, обо что-то», но крышу ей несколько сорвало. - Вот я бы тебе по голове как треснула! – внезапно рявкнула она, на секунду теряя контроль над собой – Обо что-то он треснулся! Как в автомобиле с друзьями кувыркался не помнишь уже? И добавила чуть тише, но очень эмоционально: -Пьянь! Женя и сама испугалась этой, внезапной для неё, вспышки. Нужно было срочно как-то успокоиться и она сделала несколько глубоких рваных вдохов.
Отправлено: 05.06.16 19:12. Заголовок: Что произошло с Жене..
Что произошло с Женей, Валера в первый момент не понял. Только что была внимательной, беспокоилась, все ли с ним в порядке, и вдруг... И причиной этого срыва оказался его ушиб, пустяковый по большому счету. Женя Полозова пишет:
цитата:
- Вот я бы тебе по голове как треснула! – внезапно рявкнула она, на секунду теряя контроль над собой – Обо что-то он треснулся! Как в автомобиле с друзьями кувыркался не помнишь уже?
Голова все еще болела, настроение было преотвратным, но забота сестры и понимание того очевидного факта, что своей неуместной пьянкой он испортил ей выходные, все же помогали Валере гасить собственное раздражение и не отгавкиваться в ответ на прежние реплики и порой довольно обидный тон. Сейчас он тоже сдержался, но уже с трудом. Что так взбесило Женю, было непонятно. И о каком автомобиле шла речь?! Именно эта неясность и спасла ситуацию: пока Валера мучительно пытался врубиться, за что на него кричат, он успел подостыть. И резкий ответ, уже придуманный, так и не был выкрикнут вслух. Женя Полозова пишет:
цитата:
И добавила чуть тише, но очень эмоционально: -Пьянь!
А вот эти слова достигли цели, причем совсем не той, на которую были рассчитаны. "Как мать", - пронеслось в голове, -"теперь будет мне это вспоминать недели две, не меньше. Пилить, отчитывать, стыдить... и с каждой фразой, с каждым напоминанием убивать возникшее было раскаяние."
Матери было бесполезно что-то говорить, она слышала всегда только себя. Неужели и с сестрой теперь будет так?! Валера впервые засомневался, так ли уж виноват? Ну, напился, с кем не бывает? Не постоянно же он пьет, в самом деле...
Отреагировал на последнее оскорбление он точно так же, как и на нравоучения родителей: лег в постель, отвернулся к стене и накрылся с головой одеялом. Если мать приходила потрепать ему нервы с утра пораньше, это был единственный шанс заставить ее замолчать и уйти. Хотя срабатывало не всегда...
Правда, перед этим он бросил на Женю умоляющий взгляд... На мать он бы смотреть не стал.
Отправлено: 05.06.16 20:04. Заголовок: По телу, как рябь по..
По телу, как рябь по воде, расходилась лёгкая дрожь. Женя чувствовала, что во всей её реакции было что-то неправильное, чужеродное. Не к месту был этот всплеск, не с таким убийственным тоном это нужно было произносить, и голос тоже не стоило так повышать. Но ярость , бешеная ярость от того, что вчера Валера себя чуть не угробил, и едва не довёл её до нервного срыва (или довёл, это как посмотреть), а сегодня об этом даже не помнит, захлестнула Женю с головой. Перед глазами снова мелькнул образ безжизненного тела, распростёртого на заднем сидении автомобиля и мерзкое чувство беспомощного ужаса заново окатило Женьку.
В первую секунду Валера хотел ей что-то ответить, и явно что-то не очень любезное. Женька, которая хорошо знала брата, ясно это видела: вот приподнялись уголки губ, но сложились отнюдь не в улыбку, заходила ходуном грудь. Но нет, сдержался. Правда в глазах у него плеснулось слишком знакомое Жене раздражение, которое она сама нередко испытывала при общении с родителями. Раздражение это на секунду сменилось мольбой, а потом…
Валера Полозов пишет:
цитата:
Он лег в постель, отвернулся к стене и накрылся с головой одеялом.
Первым, и самым сильным желанием было вскочить и сдернуть брата с этой чертовой кровати, резко, так что бы он грохнулся об пол, чтобы не смел вот так вот молча отворачиваться, когда ей так нужно донести до него что-то очень важное. Только воспоминание о его жутком похмелье, от которого она сама только что его лечила, удержало Женю. Да и осознавала она, что он просто не понимает, о чем она говорит, иначе так бы себя не вел. Как… как с матерью. Точно, это с ней он себе позволял подобные выходки.
Немного притушив весь накал эмоций, который она испытывала, Женя встала и молча сдернула с Валеры одеяло, а потом, особенно не церемонясь, с внезапной силой развернула его к себе, плюхнув строптивого братца обратно спиной на постель. -Валер, где твой сотовый? - холодно и обманчиво-спокойно поинтересовалась она.
Отправлено: 05.06.16 21:40. Заголовок: Не помогло. И если м..
Не помогло. И если мать, когда желала всему вопреки выплеснуть на сына свое недовольство, просто повышала голос, и никакое одеяло было не способно заглушить ее вопли, то сестра пошла еще дальше. Женя Полозова пишет:
цитата:
Женя встала и молча сдернула с Валеры одеяло, а потом, особенно не церемонясь, с внезапной силой развернула его к себе, плюхнув строптивого братца обратно спиной на постель. -Валер, где твой сотовый? - холодно и обманчиво-спокойно поинтересовалась она.
Ее голос отдавался где-то в затылке, усиливая начавшую было затихать головную боль. Зачем ей нужен его мобильник? Почему бы просто не оставить брата сейчас в покое? Раздражение нарастало, а чувство вины наоборот заметно ослабело. Валера попробовал вспомнить, где этот самый сотовый может быть. Вчера точно сунул его в карман, когда шел к ребятам. Возможно, так и лежит в кармане брюк, но тогда бы Женя наверно сама его нашла и не задавала вопросов. Или у Сереги дома остался? Или может, пока пьяный до дома добирался, потерял? Какая разница! Телефон был старым и недорогим: родители считали, что покупать сыну что-то сильно навороченное не практично, все равно разобьет или потеряет. Так и вышло, скорее всего. И почему он, дурак, отговорил ее ехать в аптеку?
Вопросы матери лучше всего было игнорировать, потому что любой ответ словно подливал масла в огонь. Но что-то подсказывало Валере, что сейчас промолчать - не самый удачный вариант. То, что прекрасно работало с предками, на Женю это почему-то не подействовало. Только вот что говорить? - Не знаю я, где он... - устало ответил Валера, подразумевая одно-единственное не сказанное слово - "отстань"!
- Не знаю я, где он... - устало ответил Валера, подразумевая одно-единственное не сказанное слово - "отстань"!
Правая рука странно дернулась от какого-то неправильного, невысказанного желания, и Женя вдруг поняла, что её ярость стремительно движется к самому своему пику – ещё несколько мгновений, и она просто ему врежет. Да, технически неправильно, неумело, но, от обуревавших её эмоций – очень сильно. Она даже отскочила и сделала ещё несколько шагов назад – подальше, чтобы точно окончательно не сорваться. Несколько раз глубоко вдохнула, успокаивая бешеное сердцебиение где-то в горле. А потом развернулась и вымелась из комнаты на веранду и дальше - на улицу.
Холодный воздух принёс некоторое облегчение и как-то резко, сразу, остудил горячую голову Женьки. Конечно, она отошла не сразу и её ещё некоторое время беспрерывно колотило, но она хотя бы обрела способность более-менее трезво мыслить. Без куртки на улице было прохладно, но вполне терпимо: майское солнце уже начинало немного пригревать, а до вечера было ещё несколько часов. Наилучшим решением сейчас было бы не возвращаться опять в душный дом, а неспешно пройтись по посёлку, привести в порядок мысли. На ум пришло так и брошенное вчера, перепачканное в нечистотах ведерко на соседнем участке. Оставлять его в таком состоянии было бы свинством и Женя торопливо, пока не успела передумать, направила свои стопы исправлять эту несправедливость.
Ушла. Валера смотрел, как за сестрой закрывается дверь, предвкушая несколько часов покоя и тишины, которые были так необходимы его разболевшейся голове. И не верилось, что еще полчаса назад он так же сильно хотел, чтобы Женя была рядом. Казалось бы, было сказано всего несколько слов, но эти слова были той самой точкой невозврата, из-за которой рушатся отношения. Мелочь, но после этой мелочи даже восходящее солнце светит иначе, и тени ложатся чуть гуще, и все то простое и обыденное, чему порой обычно не придаешь значения, оказывается важным и видится в новом свете. Проснувшись утром, Валера чувствовал себя скотиной и был готов, наплевав на то, как это будет выглядеть в глазах друзей, больше никогда не пить, отправляясь куда-либо с Женей, чтобы этот раз стал первым и последним. Ее понимание и забота были важнее одобрительного взгляда Сереги, ощущения себя взрослым и приятного расслабона после нескольких рюмок. А то, что произошло потом, буквально перечеркивало все. И появлялось знакомое чувство, что выслушанные оскорбления стали... Нет, не искуплением, а своего рода оправданием проступка.
Размышляя о произошедшем, Валера заснул. А когда проснулся, за окном было темно, а в доме непривычно тихо. Голова уже не болела, да и вообще чувствовал он себя так, словно и не было никакой пьянки. Первым побуждением было пойти искать Женю, но тут же вспомнилось, как она бросила ему в лицо: "Пьянь!" Неизбежное продолжение хотелось как минимум оттянуть, поэтому Валера сел в кровати, стараясь не шуметь, включил бра, взял с тумбочки детектив и стал читать, решив как можно дольше не выходить из комнаты и не напоминать о себе.
Монотонность ходьбы постепенно приводила Женю в чувство, и она специально несколько раз обошла родную улицу, прежде чем всё-таки завернуть в крошечный садик той покойной бабушки. Как же её звали? Женя никогда не называла её по имени, только ласково «Бабуля». Точно на «А». Александра? Антонина? Ведерко она как следует отмыла и бережно прицепила обратно на веревочку – мало ли кому понадобится. Не будучи особенно суеверной, она всё равно громко, вслух извинилась перед Бабулей за невольное вторжение – не потому что действительно верила, что призрак покойной обитает здесь, а просто это показалось таким естественным и правильным, что Женя не стала противиться этому чувству.
Возвращаться домой ужасно не хотелось. Она боялась, что увидев Валеру, его невинно-обиженный взгляд она снова вспыхнет как спичка, и тогда потом уже ничего, совсем ничего нельзя будет исправить. Брат явно не считал себя ни в чем виноватым, а объяснить ему, почему Женя в таком ужасе от прошедшей ночи она явно не сможет. Подумалось о Натке. К верной подруге можно стукнуться в любое время суток, и всегда у неё найдётся чашка горячего чая, шоколадное печенье и несколько часов для разговора на любую тему на свете. Но сейчас, к ней? Сидеть на теплой кухне, рассказывать о… ловить сочувствующие взгляды, и какие-то очень теплые, но не очень правильные советы? У Наты не было младшего брата, как она может помочь? Да и обсуждать вообще с кем-то Валеру показалось ещё более неправильным, чем этому же Валере надавать по голове. Поэтому Женя примостилась на лавочку, откинулась выступающую деревянную стенку колодца и запрокинула голову, наблюдая за темнеющим небом.
Что-то большое, давящее, то, что заставляло Женьку ещё пол часа назад кричать, язвить, из-за чего она чуть не ударила Валеру наконец-то схлынуло, оставив после себя какую-то безжизненную, безэмоциональную пустоту. Опустилось ленивое состояние полудрема, неторопливое и размеренное. Перед глазами замелькали бессмысленные, странные картинки сонного бреда. Вот Валера ползет по ступенькам в дом, не по-человечески выгибаясь, страшно стонет и требует сейчас же, немедленно, позвать отца, а потом падает куда-то вниз, а Женя сбегает по лестнице и никак не может сбежать. Мелькают ноги, мелькают ступени, но она никак не может достигнуть земли. Наконец достигла, но внизу уже не Валера, а странно знакомый человек, так похожий на папу. Он смеется, наблюдая за тем, как пятится от него Женька, а потом вдруг загорается и выражение его лица медленно меняется с потешного на испуганное. Вот он уже кричит, катается по земле и Жене кажется, что это снова Валера, а она ничего, совсем ничего не может сделать.
Вздрогнув, Женя открыла глаза и отделив наконец-то бред о реальности, с облегчением перевела дух. Было уже довольно темно и очень зябко и девушка уже по привычке обняла себя руками, пытаясь хоть как-то согреться. Домой идти всё же было нужно, как бы она этот момент не оттягивала, и Женя наконец-то поднялась с лавочки. От долгой неподвижности неприятно закололо ледяными иголочками ступни, ягодицы и бедра.
Подходя к дому, Женя заметила, что небольшое окно, выходящее на улицу тускло светится теплым светом. Что ж, значит, Валера уже проснулся, и никуда не ушел, что, в сложившихся обстоятельствах определенно радовало. Правда, в следующую секунду её брови удивленно взлетели вверх: к их дому неторопливо подъезжал дорогой автомобиль, и даже с такого расстояния Женя поняла, что машина была отнюдь не родительская… Да кто же это? Она прибавила шаг.
Услышав шум мотора, Валера подошел к окну и чуть отодвинул занавеску, с удивлением узнав внедорожник Бурьяновых. При свете придорожного фонаря было видно, что правая фара разбита, на двери вмятины, а вместо лобового стекла только несколько небольших осколков по бокам. Машина остановилась прямо напротив их калитки, и из нее выскочил Бурьянов-старший в своем неизменном спортивном костюме. Рослый, широкоплечий, очень коротко стриженый, он производил впечатление человека, с которым не хочется оказаться один на один в темной подворотне. Слухи о криминальном прошлом Серегиного отца в поселке ходили, но скорее всего были только слухами, а нынешний его бизнес был совершенно законным. Обычно прямо-таки излучающий самоуверенность и силу, сейчас мужчина выглядел встревоженным, даже растерянным. - Мой парень у вас? - спросил он, даже забыв поздороваться, достал сигарету и нервно прикурил, сумев справиться с этой несложной задачей только со второй попытки. В этот момент Валера увидел подошедшую к крыльцу Женю, которой и был адресован вопрос. Мальчишка замер возле окна: в образовавшуюся щель ему было видно происходящее, а его с улицы заметить не должны были. - Этот %:;%:% из дома удрал, - продолжал Серегин отец, даже не задумываясь, что разговаривает с молодой девушкой. Из дальнейшей его речи следовало, что сынок нажрался с дружками, раздолбал машину в хлам и, струсив, куда-то спрятался от отцовского гнева. При этом почти для всех слов находились незатейливые непечатные синонимы, которые не могли не напомнить Жене Серегу, с матюками выбиравшегося из машины. Словарный запас и манера общения у отца и сына были похожи. - Кстати, Бурьянова-старшего озарила внезапная догадка, - ваш ведь вместе с моим водку жрал, а потом пересчитывал на автомобиле все деревья, столбы и канавы? Был бы мой сын, так бы задницу надрал, что неделю сесть бы не смог! Естественно, в оригинале эта фраза тоже звучала иначе, и Валера услышал в свой адрес много нелестных и в высшей степени неприличных эпитетов. Парень старался даже дышать потише, понимая, что попадись он сейчас под горячую руку взбешенному Сережкиному отцу, и случиться может что угодно. Тем более, что почти сразу мелькнула догадка, где может быть его перепуганный непутевый приятель. Но это их семейное дело, в которое вмешиваться нельзя: Сереги, его отца и тети Тамары, которая нередко спасала племянника от отцовского гнева. И, подостыв и успокоившись, Бурьянов-старший и сам признавал, что пускай лучше парень находит убежище у его младшей сестры, чем прячется по подвалам или шатается ночью по улицам.
Отправлено: 06.06.16 02:18. Заголовок: При ближайшем рассмо..
При ближайшем рассмотрении прибывшая личность оказалась Серегиным отцом, которого Женя хоть и плохо знала, но всё же угадала в уже опустившимся сумраке. Узнала и едва сдержалась от того чтобы не застонать - уже лучше бы родители! Объясняться ещё с чужими предками, как её брат оказался в машине с не менее пьяным приятелем, Жене показалось абсолютно лишним. Мелькнула даже мысль тихонько свернуть на соседнюю улочку и подождать, пока он уедет, но было поздно: Бурьянов уже приметил её в темноте и с готовностью шагнул навстречу. Не задумываясь о том, что она делает, Женя тут встала спиной к родной калитке, интуитивно преграждая ему дорогу к Валере.
цитата:
- Мой парень у вас? - спросил он, даже забыв поздороваться
Но оказалось всё совсем не так страшно, как она себе нафантазировала: мужчина был не сдержанно суров, не зол, не требовал тут же выдать ему Валеру, а сам искал своего сына и выглядел таким растерянным, что Жене даже стало его немного жалко. - Нет, конечно, нет. Как он мог у нас оказаться?
цитата:
- Этот %:;%:% из дома удрал
От резкого слова Женя сморщилась, как от кислого лимона. Бранная речь такого качества неприятно резала слух, и ей не удалось сдержать гримасу отвращения. Оставалось только порадоваться, что отец Сергея, так сильно обеспокоенный своими мыслями ничего не заметил. Вообще в побеге Сергея не было ничего удивительного. Женька и сама иногда думала, что от такого отца сбежала бы сверкая пятками – хоть она и не была близко знакома с семейством Бурьяновых, а жестких методах воспитания, в нём принятых, наслышан был весь посёлок.
Далее последовал рассказ о том, что Женя и так уже знала: о неудавшейся ночной поездке, о том, как кувыркнулось в канаву навороченное авто, как сбежавшиеся в панике люди доставали оттуда матерящихся парней.
цитата:
- Кстати, Бурьянова-старшего озарила внезапная догадка, - ваш ведь вместе с моим водку жрал, а потом пересчитывал на автомобиле все деревья, столбы и канавы? Был бы мой сын, так бы задницу надрал, что неделю сесть бы не смог!
Переход на личность Валеры оказался весьма внезапным и сопровождался таким советом по воспитанию, что у Жени у самой сердце подскочило к горлу, которая, как всегда, принимала все проблемы брата на свой счет. Встал вопрос, какое количество информации выдать: так чтобы аккуратно вывести Валеру из под огня, но при этом и самой не быть уличенной во лжи. И выбрала универсальный метод, который в простонародье называется "моя хата с краю - ничего не знаю", так, чтобы и она вроде бы к данным событиям не имела никакого отношения, и Валера оказался полностью обелённым. - Я не знаю, где Валера бродил весь вечер, но пришёл довольно рано, во вполне адекватном состоянии. Серегу я не видела. Может, он у подружки какой? Сказала и даже замерла: сколько он знает? Пройдёт ли эта маленькая ложь?
- Я не знаю, где Валера бродил весь вечер, но пришёл довольно рано, во вполне адекватном состоянии. Серегу я не видела. Может, он у подружки какой?
- У Тамарки он! - Со злобой бросил Бурьянов. - Только она ж не скажет... Нашлась защитница хренова! Как будто родной отец ему зла желает! Местоположение Валеры, как и его приключения в тот злополучный вечер, занимали встревоженного и раздосадованного отца куда меньше, чем местоположение собственного сына. Мужчина бросил докуренную до фильтра сигарету на дорогу, наступил ногой, сплюнул и, ссутулившись, пошел к машине, пытаясь вспомнить, у кого из Сережкиных друзей еще не был. Ехать к Тамаре бесполезно: даже если мальчишка у нее, соврет, что его не видела. И в дом не пустит. "Если в дом не пустит, значит у нее, "- появилась здравая мысль. Значит, съездить все же имеет смысл, и если сестра захлопнет дверь перед его носом, можно будет по крайне мере не бояться, что сын шляется неизвестно где. Мужчина сел в машину, приходя в еще большее бешенство от того, во что его малолетний придурок превратил новую дорогущую тачку. Если бы гнев не мешал рассуждать здраво, то он бы понял сестру, не подпускавшую его в таком состоянии к сыну.
Валера невольно вздохнул с облегчением, когда машина Бурьянова скрылась из вида. И испытал благодарность к Жене, не только не пустившей взбешенного мужчину в дом, но и отмазавшей брата, насколько это было в ее силах. Тут же вспомнились Женины слова о том, что он кувыркался на машине, которые как-то слишком органично и жутко вплелись в рассказ Сережкиного отца. Да быть не может! Но побитая машина свидетельствовала об обратном: было. При этом в память сохранила саму пьянку и урывками - путь назад, но все, связанное с аварией, улетучилось.
- У Тамарки он! - Со злобой бросил Бурьянов. - Только она ж не скажет... Нашлась защитница хренова! Как будто родной отец ему зла желает!
Женина настороженность тут же сменилось на недоумение: на кой черт было к ним вообще приезжать, если он и без них в курсе, куда делся блудный сын? Глядя, как мужчина, понурившись, движется к своему дорогущему побитому авто, она поняла, что испытывает противоречивые чувства: с одной стороны Женя, пережив почти то же самое за прошедшую ночь, что и Серегин отец, искренне ему сочувствовала. С другой же, ещё в тот момент, когда мужчина жаловался на то, что «%@#% рахреначил совсем новый автомобиль», в неё закралось неприятное подозрение, что Серега будет выгребать отнюдь не за безрассудные действия, не за то, что так глупо подверг свою жизнь опасности, не за пьянство и даже не за нервы отца, переживающего за сына, а именно за эту бесстыдную порчу дорого имущества. От этих мыслей её передернуло.
Вот скрипнули колёса, когда взбешенный мужчина вырулил на соседнюю улицу, вот растаял и последний желтоватый свет фар, а Женька всё стояла и стояла, устало прислонившись к забору спиной, безучастно изучала сумрачную улицу. Постоянно тянуть время уже начало входить в привычку и она даже пожалела, что не курит: не хватало какого-нибудь незамысловатого действия, за которое можно было бы зацепиться. Наконец-то она так задубела, что дальше оставаться на улице уже не имело смысла, и зашла в дом.
В темной веранде у самого входа она внезапно натолкнулась на что-то мягкое и ужасно теплое, после холодной улицы – почти горячее. Скорее угадала, чем увидела в этой темени Валеру, вставшего на проходе. На ощупь нашарила за спиной пластмассовый квадратик выключателя и щелкнула. Вспыхнувший свет показался слепяще ярким. «Подслушивал, значит?» От этого факта она испытала даже что-то сродни удовлетворению: теперь ей точно не нужно было ломать голову, что и как сказать, искать доказательства его ночных приключений, уверять Валеру в правдивости этих доказательств. Заставлять звонить Сереге или Игорю и выспрашивать, чем они вчера занимались, или тащить упирающегося парня на место происшествия. Сейчас ужасно хотелось сказать что-нибудь едкое, что подчеркнуло под всем этим жирную черту, что-то вроде «Всё слышал?» или «Вопросы есть?», но внезапно и это показалось каким-то бессмысленным. Он ведь действительно всё слышал, и, если не дурак, сам легко сложит два и два и сделает выводы.
Поэтому Женька просто молча аккуратно обогнула его, умудрившись разойтись на тесной веранде, вообще его никак не коснувшись и зашла на кухню. Только сейчас она вдруг почувствовала просто зверский голод и даже невольно задалась вопросом – а когда она, собственно вообще в последний раз ела? Она вытащила из под стола брошенный ещё днём, когда она искала для Валеры лекарства, рюкзак и принялась делать то, чем по-хорошему вообще следовало бы заняться сразу после приезда: вытаскивать и сортировать продукты.
Отчаявшись вспомнить, Валера попытался из только что услышанного и тех обрывочных воспоминаний, которые у него остались со вчерашней ночи, сложить картинку. Они пили. Много и практически не закусывая, хотя стол ломился от жратвы - мать Сережкина постаралась. Но дорвавшимся до выпивки парням не хотелось тратить время на еду, пока в бутылках еще хоть что-то оставалось, поэтому внимания была удостоена разве что тарелочка, на которой мадам Бурьянова разложила нарезанные кружочками соленые огурцы. Потом Игорь с плотоядной улыбочкой достал свой диск, на котором все было написано по-немецки, но, судя по фотографии молодой белокурой девки, стоящей в непристойной позе на переднем плане, в переводе не было необходимости. Сам фильм Валера не помнил, зато какой-то мимолетной вспышкой вспомнилось другое, заставив поежиться, хотя в доме было тепло: улица, он с трудом пытается встать на ноги, а ноги не слушаются, рядом находится Женя, и он почему-то хочет спросить ее, не она ли озвучивала этот чертов порнофильм. Его тогда вроде бы что-то отвлекло... или это только кажется, а на самом деле он все-таки задал вопрос, прямо там, при всех этих незнакомых людях? Если да, то все, сказанное сегодня утром Женей, было мелочью рядом с этим вопросом. И ЧТО, черт подери, было с машиной? Серега, который под присмотром отца пару проехал пару раз по десять метров по безлюдной дороге, но при этом едва знает наверняка, где у автомобиля находится тормоз, а где газ, возомнил себя крутым гонщиком и сел за руль?! Да он совсем сдурел, что ли? И, судя по всему, в этой же машине оказался и сам Валерка, который бы и к трезвому-то Сереге, пока тот водить толком не научится, не присоединился. Вроде бы, Валера не мог так по-идиотски себя вести. Но и задавать сестре публично унизительные вопросы тоже не мог... Более того, память услужливо подсказала, что тогда, на холодной темной улице вопрос казался совершенно нормальным. Если бы Бурьянов пришел пешком, его слова можно было бы не воспринимать за чистую монету: он был склонен преувеличивать, особенно когда речь шла о провинностях сына. Но побитый автомобиль подтверждал слишком многое из его слов... И Игорь... Сережа, судя по всему, в порядке, раз свалил к тетке. Валерка отделался тем самым синяком, вид которого по непонятной утром причине привел сестру в бешенство. А что случилось с Игорем, о котором папаша-Бурьянов старательно не упоминал? Страшная догадка, возникнув, перешла в уверенность. И тут же мысли переключились на Женю: с какого момента она оказалась вовлечена в происходящее? Знала ли хотя бы, что он, Валерка, не пострадал?
Задумавшись, мальчишка не заметил, как Женя вошла в дом, в первый момент наткнувшись на него. Ничего не сказала, просто, отстранившись, обошла его и направилась на кухню, все так же молча. И эта тишина начинала давить, было слишком много вопросов, на которые хотелось знать ответ. Поэтому, еще немного постояв у окна, Валера не выдержал и пошел за ней. Но, повинуясь какому-то инстинкту, замер в дверях и задал только один вопрос, самый важный и включающий в себя все остальные:
Консервы, запечатанный нарезной батон, пакет молока, три зеленных яблока и пачка печенья уже встали в ровный ряд на шатком кухонном столике. Наконец рюкзак опустел, и на самом дне Женя обнаружила наполовину раздавленный пирожок с вишней, который они купили вчера на вокзале перед самым отъездом. Тогда никто из них на него так и не соблазнился, но сейчас девушке он показался самой прекрасной едой на свете, и она, не мешкая, тут же его развернула и принялась поглощать огромными кусками, практически не жуя. Чувство голода было чудовищным. Неудивительно. Она вспомнила, что по нормальному они ели в последний раз как раз вчера вечером, прежде чем разбежаться по друзьям, перед всеми этими злополучными событиями. Почему Женя целые сутки даже не вспоминала о том, что нужно иногда питаться – было вполне разрешимой загадкой – эмоциональные переживания вытеснили все остальные чувства, в том числе и сугубо физические. Голод, например. Зато сейчас он вернулось в троекратном размере.
Сожрав (другого слова тут не подберешь) этот несчастный пирожок, Женя открыла пакет молока и прямо из горла сделала несколько крупных глотков. Когда неприятные ощущения, вызванные суточным голоданием несколько притупились, Женя заглянула ещё раз в рюкзак и обнаружила там выпавший из походной аптечки маленький пузырёк перекиси водорода. Что было очень кстати, потому что, на первый взгляд, пустяковая продолговатая ранка на руке уже покраснела по краям и явно начала воспаляться. Не забыть бы только обработать…
Валера появился далеко не сразу, но, может, это было и к лучшему – всё равно Женя не знала, как себя с ним сейчас вести. То есть, она, конечно, знала, как было бы правильно: сесть, и всё до мелочей обсудить, выявить причины недопонимания, произошедшего утром, объяснить ему, что с ним могло произойти из-за его пьянства. Но поступать правильно получается не всегда, особенно когда тебе двадцать лет и ты впервые сталкиваешься с такой бурей волнений, умещенных всего лишь в одни сутки. Валера Полозов пишет:
цитата:
- Что было той ночью?
Женя с удивлением про себя отметила, что появление брата не вспыхнуло в ней ни новой волной ярости, ни раздражением, ни беспокойством. Это было скорее похоже на почти холодное равнодушие, своего рода защитная пауза для её нервной системы. Она поставила на стол бутылку с перекисью, на которой секунду назад искала дату изготовления и всем корпусом развернулась к брату. -А что конкретно тебя интересует? – спросила она, и в её голосе послышались льдинки – Ночь длинная была, много всего интересного произошло. Если коротко, то ты отметил День Рождения друга, покатался на машине и чуть не довёл меня до инфаркта.
Валера подсознательно ожидал криков и нотаций, из которых можно будет получить нужную информацию, но Женя осталась совершенно спокойной. И почему-то возникло ощущение, что это гораздо хуже. Женя Полозова пишет:
цитата:
-А что конкретно тебя интересует? – спросила она, и в её голосе послышались льдинки – Ночь длинная была, много всего интересного произошло. Если коротко, то ты отметил День Рождения друга и покатался на машине и чуть не довёл меня до инфаркта.
Вобщем, это можно было считать ответом, хотя ничего нового мальчишка не узнал. Катался все-таки... Хотя, вид выбитого стекла, вмятин и того, что осталось от фары, уже убедил Валеру, что, не смотря на провал в памяти, в машине он был. Что с Игорем? В любом случае, ничем помочь другу было нельзя. И, если Женя видела, как его выскребают из разбитой машины и увозят в лучшем случае в больницу, напиминать ей сейчас об этом не хотелось. Тем более, что перед глазами тут же ожили кадры из недавней сводки новостей, где была авария, и из машины, только не черной, как у Бурьяновых, а серой, вытаскивали пострадавших. Там еще ребенок был, девочка, маленькая совсем, и рядом плакала какая-то пожилая женщина. Скорее всего, бабушка...
Почему-то Валера представил себе на месте этой женщины Женю, точно так же стоящую и плачущую в ожидании, пока его вытащат из машины. Думать об этом было невыносимо. И что теперь делать, парень просто не знал: говорить с ним сестра явно не хотела, да и не о чем было говорить, все и так ясно. Попробовать извиниться? Или просто сейчас оставить ее в покое, дать выпить уже открытый пакет молока? Она же ясно дает понять, что его общество неприятно. Ничего не ответив, Валера развернулся и пошел в свою комнату, не отдавая себе отчета, что со стороны это выглядело даже хуже, чем когда утром он отворачивался и закрывался одеялом, не желая слушать Женю. Подойдя к окну, он увидел за домами угол зеленой крыши - дом Игоря, и решение появилось само: раз сестру спросить не удалось, проще самому дойти и убедиться, тут быстрым шагом не больше десяти минут. За окном уже темнело и явно похолодало, поэтому Валера взял куртку и решительно направился в сторону входной двери.
Ничего не ответив, Валера развернулся и пошел в свою комнату
Несмотря на то, что Женя хорошо знала брата и, в общем-то, была готова к такой реакции, эта выходка всё-таки резанула её где-то глубоко внутри. Уверенная, что Валера просто пошёл дуться, Женя задавила в себе желание шагнуть за ним и попробовать ответить на его вопрос ещё раз, только теперь отбросив все ненужные эмоции. Вместо этого она вернулась за стол и снова взяла в руки перекись, только теперь это движение стало бессмысленным: она просто бездумно перекатывала в руках бутылочку. Мысли её были далеко. Валера Полозов пишет:
цитата:
За окном уже темнело и явно похолодало, поэтому Валера взял куртку и решительно направился в сторону входной двери.
Сидеть ей долго не пришлось. Уже через несколько минут её насторожили странные звуки в соседней комнате. Послышался характерный шорох курточной ткани, решительные, быстрые шаги… Валера?! -Стоять!!! Крик опередил её на доли секунды. Женю подбросило на стуле, а в следующее мгновенье она уже огненным вихрем вылетела на веранду, становясь между Валерой и выходом во двор и всем своим видом заявляя, что брат сегодня точно уже никуда не пойдёт. От всего её призрачного спокойствия не осталось и следа. Она его даже за плечи схватила, подтаскивая поближе к себе: - Ты меня совсем, что ли довести хочешь? Ты куда на ночь глядя собрался?!
Женино появление оказалось неожиданностью, ведь буквально только что она с явной неохотой ответила на его вопрос, демонстрируя нежелание сейчас что-либо обсуждать. И Валера был уверен, что ей будет даже легче, если он на какое-то время уйдет из дома. Тем ни менее он остановился, растерянный. Женя Полозова пишет:
цитата:
Она его даже за плечи схватила, подтаскивая поближе к себе: - Ты меня совсем, что ли довести хочешь? Ты куда на ночь глядя собрался?!
Валера так и замер, не пытаясь сбросить ее руки и не понимая, в чем сейчас был не прав. И как лучше себя вести, чтобы не усугублять и без того тяжелую ситуацию. - К Игорю, - ответил наконец после достаточно долгой паузы. И тут он представил себе, как походит к знакомой калитке, возле которой, наверно, все еще стоит брошенный велосипед: Игорь поленился поставить его на место перед тем, как они вместе пошли отмечать. Поднимается по ступенькам (и вторая снизу непременно тихонько скрипнет), а потом входит в дом и смотрит в глаза его родителям, которые знают, что он, Валерка, тоже был там... Нет, все-таки хорошо, что Женя его остановила! - Игорь сейчас.... - Опять пауза, попытка подобрать слова, которые звучат не очень страшно, - в больнице?
Женька сначала подумала что ослышалась. Он, что, вообще последний страх потерял? Она уже собиралась его, как следует встряхнуть, чтобы он наконец-то пришёл хоть в какое-то чувство, как он заговорил снова, совсем по другому, едва слышно и с такими нотками, что Жене и самой стало не по себе: Валера Полозов пишет:
цитата:
- Игорь сейчас.... в больнице?
Женя только глазами захлопала, не уверенная, что правильно услышала: -Что? Игорь в больнице? Что ему там делать? Господи, да откуда Валера это вообще взял? С чего он решил, что с Игорем может быть что-то не так? Он же даже ничего не помнит! И тут её как холодной водой окатило: не «даже» а «именно потому что» ничего не помнит! Он же видел в каком состоянии разбитая машина, как бесилась Женька, как переживал Серегин отец, а что именно произошло, видимо, так и не понял.
Вместе с этим пониманием накатил жуткий стыд: несмотря на то, что сестре Валера устроил на редкость «веселые» выходные, заставить его мучиться в тоскливом неведении от какого-то гнетущего, призрачного чувства вины, совершенно непонятно за что – было особенной категорией свинства. Она даже по лицу несколько раз руками провела – привычка осталась с детства и означала, что Женя находится в некоторой растерянности.
-Валер – сказала она, снова касаясь его плеча, только теперь совсем по-другому, мягко – Всё хорошо. Пострадала только машина. Все живы и здоровы. Самое страшное, что может сейчас случится с Игорем – встреча с родительским ремнем за ночные приключения. Пора уже было заканчивать это затянувшееся недоразумение, которому она сама была виной. -Нам нужно поговорить, а тебе ещё бы и поесть неплохо. Пойдём – и так же мягко потянула его обратно на кухню.
Не в больнице? Значит... Хотя, в голосе Жени удивление, а не те скорбные нотки, которые он готов был услышать. Но все же хотелось той определенности, после которой не остается вопросов. Услышать от Жени, пересилить себя и дойти до того дома - не важно. Но идти никуда не пришлось. Женя Полозова пишет:
цитата:
-Валер – сказала она, снова касаясь его плеча, только теперь совсем по-другому, мягко – Всё хорошо. Пострадала только машина. Все живы и здоровы. Самое страшное, что может сейчас случится с Игорем – встреча с родительским ремнем за ночные приключения.
Валера почувствовал, как с его плеч словно снимают что-то тяжелое, холодное, с удушливым запахом. Игорь жив, и даже не нуждается в помощи врачей. И мысли о том, что во время их общей пьянки по его в том числе вине с приятелем случилась беда, наконец отступили. То, что родители Игоря были склонны вбивать в своего отпрыска правила поведения при помощи ремня, Валера знал и другу сочувствовал, но в то же время был уверен, что они его не убьют и не искалечат. Действительно, если сравнивать отцовский ремень и возможные последствия аварии, все было более чем хорошо. Об отце Сергея того же самого сказать было нельзя, но вмешательство спокойной и благоразумной Тамары означало, что парень конечно свое получит, но только когда гнев папаши утихнет настолько, что он сможет контролировать себя.
Валера посмотрел на сестру, неожиданно ставшую такой же чуткой и внимательной, как когда пыталась по мере сил и возможностей помочь ему справиться с последствиями похмелья. Сейчас казалось, что она все поймет и простит. Но, вспомнив утро, Валера понял, что одно неверное слово может все изменить. А подбирать верные он, как показала практика, не умел. - Спасибо, - прошептал мальчишка, не поднимая глаз и имея в виду все сразу: и помощь, и понимание, и ответ на так мучивший его вопрос.
Именно сейчас захотелось извиниться, но поверит ли она? Это же не первый раз с ним такое. Правда, тогда было меньше выпито, и обошлось без провалов в памяти и опасных выходок. В первый раз он пришел в гости к однокласснику, и там не оказалось родителей, зато нашлась уже початая бутылка виски. И утром было стыдно перед матерью того парня за испачканные полы в ванной и туалете. А потом еще поход с классом, когда он и еще несколько ребят прихватили с собой смесь колы с водкой, которая и на вкус поприятнее, чем просто водка, и внешне от колы не отличишь. В итоге после веселой ночи они были никакие, и пришлось вызывать машину. И естественно были клятвенные заверения родителей, что больше никогда ни капли алкоголя. Произносилось это точно так же, как обещания не получать тройки, да и четверки тоже - особенно когда снимают балл за такие позорные ошибки. И не опаздывать на уроки он обещал, и есть дома вилкой и ножом то, что так есть положено, и тяжелый рок не слушать, потому что это не музыка, а бессмысленное громыхание. Да мало ли что приходилось обещать, когда отец или мать стояли над душой? Если бы им было надо это от него услышать, Валерка бы обещал сделать так, чтобы отныне Солнце всходило на западе. Эта маленькая ложь дала бы как минимум передышку до утра...
Но при этом были вещи, которых он не делал безо всяких обещаний: то, что в его системе ценностей было на самом деле неправильным. И сегодня этот список пополнил алкоголь. Как минимум, злоупотребление им. Хотя понимание, как легко оказалось перейти черту, склоняло Валеру не пить вообще, чтобы потом не узнавать с чужих слов, что идиот, который чуть не разбился вместе с такими же невменяемыми друзьями - он сам. Но как объяснить это Жене, чтобы не звучало так же натянуто и фальшиво, как обещания родителям в прошлом, он не знал. Женя Полозова пишет:
цитата:
-Нам нужно поговорить, а тебе ещё бы и поесть неплохо. Пойдём – и так же мягко потянула его обратно на кухню
Валера пошел на кухню следом за сестрой, понимая, что поговорить действительно надо. А вот есть не хотелось вообще...
- Спасибо, - прошептал мальчишка, не поднимая глаз и имея в виду все сразу: и помощь, и понимание, и ответ на так мучивший его вопрос.
А Женька в очередной раз подивилась тому, как легко с Валерой меняется её душевное состояние. Вот только что ей было так тошно от всего: от этой дачи, душного вечера, самого Валеры и его выходок, от этого дурацкого разговора, к которому она хотела прийти, но только почему-то всё дальше уходила. А теперь она почти физически почувствовала, как одно слово, короткое, произнесенное так тихо, почти на выдохе, но источающее такую чистейшую искренность, полное глубокой, настоящей благодарности, сдвинуло в ней какой-то переключатель. Брата тут же захотелось крепко стиснуть в объятиях и ещё раз, два, тысячу раз повторить, что всё хорошо, прочувствовать, как напряжённое тело наконец-то расслабляется под её руками, даруя и ей ощущение этого «хорошо».
Ей почему-то вспомнилась, как давным-давно ему не хватало роста, чтобы нормально сидеть за столом, и он, игнорируя диванную подушку, неизменно залезал ей на коленки. Маленькую Женьку это раздражало, и она всегда упорно пыталась его спихнуть, но ровно до того момента, пока он не упирался руками в стол из-за всех сил вжимаясь в неё спиной и не тянул так тихонько и жалобно «Нуууу Жееень!» , что у неё просто не оставалось никакого запала продолжать борьбу и она, сдаваясь, сама обхватывала его руками. Когда же это было? Лет десять назад? Теперь бы Женька многое отдала, чтобы снова посидеть так с ним хотя бы пару минут, но это, конечно, было невозможным: Валера слишком вырос и повзрослел.
На кухне она дождалась, пока Валера сядет в пол-оборота за стол, а сама прислонилась к стенке напротив. Так показалось ей естественнее сейчас, быть чуточку выше и на отдалении, чтобы взгляд охватывал не только лицо брата, но всего его целиком: позу, жесты, эмоции. Интуитивно она чувствовала, что начинать этот разговор придётся ей, но с чего – не знала. И сделала самое просто, что ей пришло в голову – начала сначала: -Мы как разбежались, я же к Натке пошла и весь вечер у неё просидела. Вернулась уже довольно поздно – а тебя и дома нет. Сначала думала, что ты просто задержался, как это всегда бывает, вопросы к зачету поучила, дежурно понервничала. Потом светать стало, а тебя всё нет и нет. Решила пройтись по посёлку, может, встречу. Встретила. В перевернутом авто. По спине пробежал холодок, и Женька ощутила, как опять начинает волноваться. Слишком много холодного ужаса было в этом воспоминании. -Вы перевернулись на бок с таким ужасным грохотом, что, наверное, во всем поселке было слышно. И Серега ещё давил и давил на клаксон. Из домов даже люди повыскакивали, а один мужик тут же принялся колотить в лобовое стекло – испугался, что водителю плохо, наверное. Разбил… Мат-перемат, появляется до ужаса пьяный Серега, за ним Игорь. А тебя всё нет и нет... С каждым словом она говорила всё тише и тише, но и так было слышно, как неровно подрагивает её голос: - Я внутрь, а ты упал с заднего сидения головой вниз и вообще не двигаешься... Я думала... Потребовалось приложить некоторые усилия, чтобы договорить, только теперь совсем едва слышно, почти шёпотом: -Я так испугалась, я подумала, что ты шею сломал... На Валеру снова стало почти больно смотреть и она тут же опустила глаза вниз, на свои руки, нервно теребившие рукав кофты.
Отправлено: 08.06.16 23:50. Заголовок: Пока они шли, пока Ж..
Пока они шли, пока Женя садилась напротив, отступивший было кошмар вернулся. "Все хорошо." - Прозвучал в голове голос сестры. А что, если все плохо, просто хуже некуда, и это просто ложь во спасение? Те слова, которые ему, Валере было так необходимо услышать, пока его мягко и деликатно не подвели к мысли, что случившееся не изменить, и его вины тут нет, и надо просто жить дальше. Если это была ложь, не хотелось даже думать, каких усилий стоило Жене настолько убедительно врать. Валера бы не смог... Даже если бы считал правильным и очень хотел, не получилось бы. Садясь за стол и ожидая, что скажет сестра, мальчишка невольно вздрогнул от охватившего его страха. Женя Полозова пишет:
цитата:
-Мы как разбежались, я же к Натке пошла и весь вечер у неё просидела. Вернулась уже довольно поздно – а тебя и дома нет. Сначала думала, что ты просто задержался, как это всегда бывает, вопросы к зачету поучила, дежурно понервничала.
Женя начала издалека, что было ожидаемо. Каждое ее слово приближало развязку, и Валера уже не был уверен, что действительно хочет знать. Может, лучше оставить как есть, поверив в утешительное "все хорошо"? Валера внимательно посмотрел на Женю, только сейчас заметив... Память тут же услужливо предъявила автомобиль Бурьяновых с выбитым лобовым стеклом и торчащими по краям осколками. Неужели она порезалась там, об это самое стекло? Что же он натворил! Еще совсем недавно история о том, что старшеклассница из их школы, известная своей застенчивостью и примерным поведением, напилась на выпускном и полезла на столе исполнять стриптиз, вызывала только снисходительную ухмылку. Просто не верилось, что алкоголь может заставить без преувеличения перестать быть собой, совершать дикие поступки и заставлять страдать близких людей. Не чуть-чуть, не иногда. Никогда. Женя Полозова пишет:
цитата:
Мат-перемат, появляется до ужаса пьяный Серега, за ним Игорь. А тебя всё нет и нет...
Женя Полозова пишет:
цитата:
Я внутрь, а ты упал с заднего сидения головой вниз и вообще не двигаешься... Я думала... Потребовалось приложить некоторые усилия, чтобы договорить, только теперь совсем едва слышно, почти шёпотом: -Я так испугалась, я подумала, что ты шею сломал...
Вот теперь он окончательно поверил: живой Игорюха, обошлось. Но легче не стало. Что чувствовала Женя, когда решила, что Валерка погиб, он сейчас понимал очень хорошо. Посмотрев на ее руки, он понял, что она все еще мысленно там, возле перевернутого автомобиля, и что для нее весь этот ужас продолжается. Захотелось что-то сказать или сделать, чтобы ей стало легче, но правильных слов не было. А у Жени были, то самое "все хорошо". - Но ведь все хорошо, я ничего не сломал, - Валера постарался, чтобы голос звучал спокойнее и увереннее. И получилось как-то слишком легкомысленно...
Голос брата вывел Женю из состояния нервной задумчивости. Сначала она уловила спокойные уверенные нотки в его голосе, которые ей почему-то показались с примесью снисходительности и только потом до неё дошёл смысл его слов. Слова были так похожи на те, что она ему сама говорила там, на веранде только что, но прозвучали как-то совсем по-другому, бездумно и легкомысленно. Она даже вскинулась и отчеканила чуть более резко, чем собиралась: - Я вижу.
И только после этого обратила внимание, что Валера выглядел совсем не насмешливым, скорее растерянным и расстроенным… виноватым. Это расхождение картинки со звуком несколько сбило её с толку. А впрочем, вместо того, чтобы каждый раз вот так вот вспыхивать, не лучше ли спросить напрямую? -Валер, ты действительно считаешь, что ничего особенного не произошло?
Она даже вскинулась и отчеканила чуть более резко, чем собиралась: - Я вижу.
Он опять что-то сказал не так, или просто Женя сейчас вся как натянутая струна, и недавно пережитое заставляло ее болезненно реагировать на совершенно невинные слова? Если бы было можно вернуть время назад и не пойти вообще на этот чертов день рождения... Но в жизни, к сожалению, нет опции загрузить backup. Женя Полозова пишет:
цитата:
-Валер, ты действительно считаешь, что ничего особенного не произошло?
И опять вспомнилась сцена из новостей с плачущей бабушкой и девочкой, которую сначала заслоняла спина одного из медиков, а потом от нее поспешно отвели камеру: даже телеоператор при всем своем цинизме оказался не готов снимать такое. Опять что-то щелкнуло, и вот уже на месте пожилой женщины снова оказалась Женя, а из машины на этот раз вытаскивали не Игоря, а самого Валеру. Стало зябко, и он поежился. И промелькнуло в голове, что если бы он погиб, ему было бы уже все равно. А сестре жить с уверенностью, что это она недосмотрела. И не важно, что на самом деле ее вины ни в чем нет.
Мальчишка тряхнул головой, отгоняя страшное видение. Об этом говорить нельзя. Это словно расколупывать раны, сгущая краски, возвращая и без того тяжелые переживания с додуманными жуткими подробностями. Хотелось наоборот найти какую-то ширму, которая скрыла бы страшную картинку.
О чем тогда можно? Что нажрался как скотина, и Женьке пришлось тащить его домой на себе, укладывать в кровать, а потом еще наверняка отмывать перепачканные полы, как тогда Алешкиной маме? Но рядом с аварией все это, вызывавшее с утра мучительный стыд, было мелочью, не стоящей упоминания.
Валера смотрел в пол, не зная, что ответить, чтобы Женя поняла, насколько он сожалеет о случившемся, и при этом отвлеклась от самого главного. Но пауза и так слишком затянулась.
- Я напился до свинского состояния, - констатировал он очевидный факт. - Я тебе все выходные испортил. Снова замолчал, так и не поднимая голову, уставившись в мелкую трещинку на стыке половиц. А потом добавил, совсем шепотом: - Извини...
Очень хотелось, чтобы Женя поняла и несказанное тоже...
Отправлено: 10.06.16 22:26. Заголовок: «Друг дорогой, Что т..
«Друг дорогой, Что ты сделал с собой…?» Стена за спиной была неуютной и холодной, ужасно твёрдой, так, что от неё уже начинала болеть спина. Но Женька вжималась в неё все сильнее, так, чтобы каждым позвонком можно было прочувствовать шероховатую деревянную поверхность. Она наконец-то оставила в покое рукав, усилием воли заставив себя положить руки на стол, ладонями вниз и чувствуя себя как-то неестественно от этой позы примерного ученика, но не смея шелохнуться, прежде, чем услышит ответ. Женя мучительно соображала о том, как правильно сложить те беспорядочные мысли, что крутятся в её голове в один стройный довод, такой, чтобы в нём было всё, что так хочется рассказать, пояснить, объяснить… требовать. Как же, черт возьми, сказать человеку о том, как ты его любишь, всем своим существом, до самых кончиков пальцев, просто за то, что он есть, что он её брат? Младший брат, за которым она не умеет следить, которого не умеет воспитывать, который располовинил её детство на до и после, вмешав в её жизнь ответственность и бесконечную нежность старшей сестры.
Валера не двигался, уставившись в пол, наверное, тоже выбирая что-то особенное из своих образов и мыслей, и Женя почувствовала, как до ужаса сильно ей хочется сейчас увидеть его взгляд, прочитать в нём всё невысказанное, что он, возможно, не может произнести вслух.
Когда то давно, когда ещё мир казался им огромным, она умела это делать. Она читала его как раскрытую книгу, угадывая мельчайшие изменения в ходе его мыслей и настроений, так, как это никогда не умели делать родители по отношению ним обоим. Когда-то он бежал к ней с малейшими переживаниями и она становилась незыблемым источником его уверенности и решением маленьких, но таких важных детских проблем. А потом они стали вырастать и угадывать его стало всё труднее, а иногда – практически невозможно. У него были какие-то свои интересы и заботы, в которых Женьке не находилось места. И хотя она понимала, что это правильно и естественно, всё равно постоянное отдаление брата вгоняло её в тоску, от которой так противно тянуло внутри.
Валера Полозов пишет:
цитата:
- Я напился до свинского состояния. Я тебе все выходные испортил. - Извини...
Она приоткрыла рот, собираясь ему ответить, но тут же закрыла его. Опять одно слово, в которое он вложил так много, что это нельзя было описать словами – только уловить, сбило всё её мысли в кучу, оставив после себя только невнятную мешанину. Заготовленная было речь тут же улетучилась, оставив после себя пустой лист.
А Женька, руководимая одними лишь обостренными до предела чувствами, вдруг метнулась вперед, задев шаткий стол, встала прямо перед Валерой. Сзади послышался звук падающей на пол бутылочки с перекисью, но она уже не обратила на неё внимание. Всё, что её сейчас занимало – это Валера, так и сидевший с опущенной головой. С особенной нежностью она коснулась его головы, провела руками по густым волосам и обхватила ладонями его сосредоточенное лицо, аккуратно, но довольно твёрдо поднимая его и заставляя вглянуть на неё. В темных глазах плескались удивление, сожаление и ещё что-то очень тоскливое, чему она не смогла дать определение. Было и что-то ещё, не менее важное, но это Женя так и не сумела разобрать. - Валера – произнесла она негромко. Собственный голос показался ей незнакомым, но звучал со всей искренностью, на которую она была способна - В следующий раз, когда решишь, что тебе надоело жить, возьми меня с собой, хорошо? Фраза и самой показалась Женьке странной, и, пожалуй, девушка сама не могла бы сказать, что она значит: что она не будет жить без Валеры, или то, что не даст ему самому умереть по глупости, но очень уместной.
- Валера – произнесла она негромко. Собственный голос показался ей незнакомым, но звучал со всей искренностью, на которую она была способна - В следующий раз, когда решишь, что тебе надоело жить, возьми меня с собой, хорошо?
Он не решал умереть. Хотя ничего, связанного со злополучной поездкой до ближайшей канавы, Валера по-прежнему вспомнить не мог, в этом не было сомнений. Просто затуманенный алкоголем мозг перекрашивал все вокруг другими цветами, и добро и зло вполне могли поменяться местами, а здравый смысл отступить куда-то на десятый план. Там был не Валерка, а кто-то другой. И этому другому было... весело? ... любопытно? ... неловко перед приятелями отказаться? А может быть, просто пофиг, словно включился какой-то автопилот. В любом случае, ничего сознательного и осмысленного. И сестра, похоже, просто не понимала, до какой степени от водки у него вырубились мозги. Хотя вроде там потом, после водки, еще что-то было... В любом случае, развивать эту тему, прикидывая, на какие еще идиотские поступки с перспективой летального исхода способен пьяный Валера, не хотелось. Особенно в обществе ребят из поселка, которые и в трезвом-то состоянии не всегда отличались здравомыслием.
- Я больше с Серым пить не буду, хоть там у него десять раз днюха. - Пообещал Валера, имея в виду не только выпивку, но и вообще... У Сереги бывали порой такие идеи, о которых Жене лучше не знать, иначе она места себе не будет находить, когда ее брат уходит к приятелям. И добавил, для уверенности: - Ты меня никогда пьяным не увидишь. Об этих словах он, впрочем, тут же пожалел. Слишком часто звучало раньше в похожем контексте это самое "никогда". Пускай не Женьке, а родителям...
А потом что-то кликнуло, и мальчишка весь словно заледенел. "Возьми меня с собой, хорошо?" Не понял сразу. Но сейчас отдалось таким ужасом, что недавние мысли об Игоре рядом с этим показались мелочью. Если с ним что-то случится, по его вине или просто так, всякое бывает... Иногда не надо напиваться и садиться в машину к не умеющему водить пьяному парню, достаточно идти не по той по улице не в то время...
- Я не хочу умирать, но если..., - он так и не смог закончить предложение и перешел к самому главному, - ты НЕ пойдешь за мной, - он выделил голосом "не". - Обещай, пожалуйста.
- Я больше с Серым пить не буду, хоть там у него десять раз днюха. - Ты меня никогда пьяным не увидишь.
Женька слишком хорошо знала цену обещаниям брата – тысячу раз видела, как он, не задумываясь, бросает их в лицо матери, в надежде, что ей наконец-то надоест читать свою однотонную нудную лекцию, и она, махнув на него рукой, отстанет. Или хотя бы замолчит. Видела его обещания отцу, приятелям, каким-то знакомым – повезет, если он хотя бы одну пятую из них действительно выполнил.
Но видела она и кое-что ещё. Несмотря на то, что она старалась от него никогда никаких обещаний не требовать, он иногда давал ей их сам, когда считал необходимым. Давал редко и поэтому они приобретали особый вес – который он не мог просто так сбросить, Женька это ясно видела. Даже если что-то из этих обещаний в итоге не выполнялось, она всё равно знала, что брат действительно старался. Сейчас поверить было нелегко, потому что где-то внутри всё ещё шевелились остатки пережитого ужаса. Но поверить было нужно, и Женя сказала: -Твоё слово. – И добавила чуть погодя – И без меня тоже, пожалуйста, не налегай особенно.
Валера Полозов пишет:
цитата:
- Я не хочу умирать, но если..., - он так и не смог закончить предложение и перешел к самому главному, - ты НЕ пойдешь за мной, - он выделил голосом "не". - Обещай, пожалуйста.
У Жени даже щёки слегка заалели, когда она сама в полной мере осознала, что сказала. Она прекрасно знала, что Валера любит жизнь, так же, как и любит её она сама, целиком, не разделяя на хорошее и плохое, во всей её полноте и красках. Но сейчас, чувствуя, как брат онемел под её руками, пораженный тем, что она произнесла, она подумала, что путь выбрала верный. Хотя бы потому, что теперь каждый раз, когда ему в голову придёт какая-нибудь глупость, эта неловкая фраза всегда будет жечь его могильным холодом и страхом за сестру. Повторять такое обещание было действительно жутко, потому что, говоря такое, Женя будто бы действительно подтверждала, что Валера может умереть. Поэтому, вместо того, чтобы согласиться с его мольбой, она произнесла, не совсем логично: -Всё будет хорошо. – Как всегда, вкладывая в эти слова особое чувство и наконец-то выпустила его лицо из рук.
И сразу полезли какие-то обычные, земные мысли: вспомнилось, что Валера не ел целые сутки, и что голодать столько вредно, да и сама она не особенно сытая. Надо бы что-нибудь приготовить, может, консервы с макаронами разжарить? Вон, целая банка тушенки. Ну, или хотя бы молока с печеньем попить и то хорошо. Куда же мама стаканы убрала осенью…?
-Твоё слово. – И добавила чуть погодя – И без меня тоже, пожалуйста, не налегай особенно.
Все-таки поверила. Или просто не хочет его разочаровывать? Он и сам понимал, что было слишком много лжи. Мальчишка молча кивнул, отвечая на ее последние слова: напиваться в Женином отсутствии он тоже не собирался. Не смотря на то, что у многих приятелей Валеры были вполне однозначные представления о том, чем настоящий взрослый парень отличается от сопляка или, что звучало еще оскорбительнее, от бабы, мальчишка умел сказать "нет", когда считал это необходимым.
Впервые это "нет" прозвучало, когда несколько лет назад Сережка предложил вечерком слазить в Петровичу за малиной. Валера тогда тоже был с Женей, а родители остались в городе. И когда мальчишка представил себе, как этот старый хрыч, если их застукает на своем участке, попрется, брызгая слюной, орать на его сестру, он идти отказался. "Да с меня батя, если узнает, шкуру спустит, " - явно гордясь своей смелостью вмешался в разговор Игорь, -"но я иду, как видишь." Валера посмотрел на приятелей и отрицательно покачал головой. И они, как ни странно, если не поняли, то приняли его право на отказ. Кстати, Петрович тогда выскочил из своей покосившейся времянки практически сразу, ребята даже полакомиться не успели...
Женя Полозова пишет:
цитата:
Поэтому, вместо того, чтобы подтвердить его слова, она произнесла, не совсем логично: -Всё будет хорошо.
Она пойдет за ним. В этом сумасшедшем мире, где сталкиваются машины, падают самолеты, в темных подворотнях поджидают бандиты и весной срываются сосульки с крыш, она, если что-то окажется не так, возьмет второй билет в одну сторону. Все-таки не поверила и думает, что его сможет удержать от очередных глупостей только такой ультиматум. Это не шло ни в какое сравнение с родительскими нотациями, и даже промелькнула мысль, что было бы лучше, если бы она его выпорола, чем так. Вон у того же Игоря предки уверены, что этим способом до него лучше доходит, чем словами. Ничего не будет хорошо. Захотелось уйти в свою комнату, или даже пойти побродить по улицам в надежде никого не встретить, но Валера, пересилив это желание, просто отвел от себя Женины руки, встал и отошел немного в сторону, но остался на кухне, пока еще сохраняя внешнее спокойствие, хотя внутри все кипело. Он срывался редко, старался уйти от конфликта всеми силами, но сейчас не выдержал. Женин ультиматум стал той последней соломинкой, после которой что-то надломилось и рухнуло, словно напряжение всего этого кошмарного дня наконец нашло выход. - Я сейчас сгоняю в магазин за водярой, ладно? - Как ни странно, голос был спокойный, но как будто чужой. - Выжру ее прямо тут, ты же мне не позволишь убиться? И не придется идти за мной. - Он горько усмехнулся. Где-то на уровне подсознания было понимание, что все это подло и гадко, и надо немедленно замолчать, но накатила какая-то гремучая смесь бешенства с отчаянием, заглушавшая все. На самом деле пить не хотелось, и он тут же честно сказал об этом. - Знаешь, мне сейчас противно даже думать об алкоголе, придется вливать его в себя чуть ли не силой, но я справлюсь. Зато потом так хорошо станет, и можно будет хотя бы пока не протрезвею не думать, что ты из-за меня наглотаешься какой-то дряни или полезешь в петлю. Он замолчал и сделал вид, что задумался. - Ах да, я ж обещал. Но ты все равно не поверила, так что какая теперь уже разница?
Он просто отвел от себя Женины руки, встал и отошел немного в сторону, но остался на кухне, пока еще сохраняя внешнее спокойствие, хотя внутри все кипело.
Женя, которая уже считала конфликт исчерпанным, и что теперь-то всё обязательно наладится, не обратила на этот жест абсолютно никакого внимания. Мало ли, что ему нужно? Может, в уборную, а может, решил сходить переодеться.
Зато она вспомнила, наконец-то, где старые советские граненые стаканы, которые достались им ещё от бабушки и которым место теперь было только на даче, среди таких же неприкаянных вещей. Она наклонилась вниз, нашарила холодную пластмассовую ручку ящика и выдвинула. Вот они. Интересно, их нужно мыть?
Валера Полозов пишет:
цитата:
- Я сейчас сгоняю в магазин за водярой, ладно? Выжру ее прямо тут, ты же мне не позволишь убиться? И не придется идти за мной. - Он горько усмехнулся.
Она услышала громкий, пронзительный звон, недоуменно оглянулась, и только потом поняла, что источником такого грохота стала она сама: выронила стакан, и он, встретившись с твёрдой поверхностью кухонной плитки разбился не на пару частей, как это бывает обычно, а на неисчислимые кусочки, загораясь под желтой лампой тысячей граней мелких осколков. Она перевела испуганный взгляд на Валеру, всё ещё не понимая, что стало причиной такого взрыва и ещё больше пугаясь от этой неизвестности.
Валера Полозов пишет:
цитата:
- Знаешь, мне сейчас противно даже думать об алкоголе, придется вливать его в себя чуть ли не силой, но я справлюсь. Зато потом так хорошо станет, и можно будет хотя бы пока не протрезвею не думать, что ты из-за меня наглотаешься какой-то дряни или полезешь в петлю.
-Я…. Я не… Она задохнулась от всего сразу. От того, что Валера услышал в её словах совсем не то, что она хотела сказать, от того, что она даже и не думала о том, что их настолько буквально можно истолковать, от его напора, которому она, растерявшая уже всю свою злость на него, никак не могла противостоять. Она шагнула было к нему, но тут послышался хруст осколков и она почувствовала, как острые края впились ей в тонкую подошву кроссовка и остановилась, умоляюще глядя на него. -Валера! Но он не услышал.
Валера Полозов пишет:
цитата:
- Ах да, я ж обещал. Но ты все равно не поверила, так что, какая теперь уже разница?
- Я поверила! – выдохнула она тихо, почти жалобно, отвечая хотя бы на это, последнее обвинение. И почувствовав, как второй раз за сутки накатывают непрошенные слезы, вставая давящим комком в горле, она покрепче сжала челюсти, надеясь, что в этот раз ей хватит сил сдержаться.
Отправлено: 11.06.16 15:28. Заголовок: Близкие люди - это т..
Близкие люди - это те, кто знает все твои болевые точки. И к сожалению иногда этим пользуется... Напиться, чтобы забыться на самом деле тоже не было никакого желания, просто Валера инстинктивно ударил побольнее и, когда Женя выронила стакан, с каким-то постыдным удовлетворением понял, что попал. Женя Полозова пишет:
цитата:
-Я…. Я не…
Тоже сорвалась со злости, не понимая силы своих угроз? Не осознавая, что этого пожалуй и в самом деле достаточно, чтобы удержать Валерку даже от тех поступков, которые он считает правильными, но... Женя Полозова пишет:
цитата:
- Я поверила! – выдохнула она тихо, почти жалобно, отвечая хотя бы на это, последнее обвинение.
Вот зачем эта бессмысленная ложь? Обычно Валера мог понять по Жениным интонациям то, что она имела в виду, но сейчас был слишком на взводе. Если бы поверила, просто не было бы тех страшных слов... Да и не нужно было никаких оправданий. Он и сам уже не знал, что надо... И тут вспыхнула картинка. Конец лета. Вечер, и тени кажутся какими-то неестественно длинными, а ветка рябины возле самого крыльца в свете заходящего солнца похожа на драгоценные камни...
- Ты Ваську Игорюхину помнишь? -Спросил он внезапно. Такой наглядный пример показался очень уместным. И что Женя помнит Василису, он практически не сомневался: такое не забудешь. Хотя почему в тот вечер они вместе пошли к Игорю, забылось. Но Женя была рядом, когда маленькая паршивка, стоя на крылечке, требовательно выговаривала матери: "Я хочу ту куклу с голубыми волосами! А если не купишь, то я тогда..." - Огляделась по сторонам, ища, чем бы подкрепить угрозу, и расплылась в довольной улыбке. - "Я залезу на тот сарай, прямо на крышу. Спрыгну, сломаю ногу, и ты будешь в этом виновата!"
Когда Валера был у Игоря дома, несколько раз видел, как в комнату друга врывались взбешенные отец или мать, а за спиной у взрослого маячила довольная мордашка сестренки: опять нажаловалась. Иногда он даже слышал, как она кляузничала своим противным тонким голоском, смешивая правду и ложь. Но та сцена с куклой была, наверно, самой отвратительной из всех ее выходок, свидетелем которых стал Валера.
Отправлено: 12.06.16 00:25. Заголовок: И от чего в жизни вс..
И от чего в жизни всё так сложно? Почему любая попытка понять друг друга иногда только ввергает в сложный водоворот невысказанного, непонятого до конца. И почему именно с самыми близкими мы иногда с таким упорством говорим на разных языках? Осколки под ногами завораживали взгляд своим теплым блеском и Женя разглядывала их, опустив голову, ощущая, как одна секунда поменяла их местами, сделав его правым, а её – виноватой. Она сильнее надавила ногой на осколки, будто бы проверяя, прорвётся ли тоненькая подошва под её напором.
Валера Полозов пишет:
цитата:
- Ты Ваську Игорюхину помнишь?
Конечно, она помнила эту маленькую, противную девочку, для которой не существовало правил кроме одного «я хочу» и ради этого «хочу» она была готова пойти на всё, что угодно. Женька до сих пор не понимала, как так получилось, что дравшие Игоря за любую провинность родители, так легко спускали все, даже самые отвратительные, выходки Василисе. Может потому, что она была похожа на маленького ангела, со своими длинными хвостами, забранными с неизменными пышными бантами, кукольным личиком и огромными синими глазами? Правда, это впечатление рассеивалось, как только она открывала свой маленький розовый ротик.
Жене тоже вспомнился тот уже не горячий, но ещё по летнему теплый и сухой вечер, облупившийся за долгий год порожек, с веселой россыпью солнечных зайчиков по ступенькам и маленькая девочка, стоящая на самой нижней. Топот маленькой ножкой, и требовательный голосок, обещавший, что если не сделают так, как она хочет, то она сделает больно себе. Помнится, Женька тогда даже подумала, что ей, маленькой засранке, действительно стоит исполнить свою угрозу – осознать наконец, что это такое, с тем чтобы больше никогда не пытаться давить на родителей таким способом.
И сейчас она очень четко прочувствовала параллель, которую пытается провести Валера между ней и сестрой Игоря. И стало как-то совсем гадко. -Я поняла – сказала она тихо после долгой паузы и не требуя больше никаких пояснений. – Я Василиса. -Прости. Вот только она никогда не хотела ей быть. Неужели он не понимает?! -Понимаешь… - сказала она после ещё одной длинной паузы – Я просто хотела сказать что, твоя с… - она запнулась на секунду – смерть воспринимается мной как своя собственная. И когда ты так бездумно рискуешь свой жизнью… Это... «Это больно» - подумала она, но так и не сказала.
Отправлено: 12.06.16 03:04. Заголовок: Хотелось хоть как-то..
Хотелось хоть как-то отвлечься, и Валера стал вспоминать Ваську, не этот августовский вечер, а вообще. Как она в пруд упала, например. И как ее оттуда спасали и утешали потом. Лето было жаркое и практически без дождей, пруд обмелел настолько, что там в самом глубоком месте метра наверно не было. Васька-то вообще плюхнулась возле берега, где совсем мелко, и ревела, стоя на четвереньках в воде. Наблюдавший за процессом спасения издали Серега, никогда не отличавшийся тактичностью, вдруг промурлыкал себе под нос известную детскую песенку, малость ее перефразировав:
"Имя вы не зря даёте, Я скажут вам наперёд: Как вы Ваську назовёте, Так она и поплывёт!"
Он вообще частенько прикалывался про то, как должно быть трудно жить на свете девочке по имени Вася. Или намекал, что называть ее Муркой или Жучкой было бы лучше. Особенно Жучкой - с учетом того, что из нее, такой, вырастет. Игорь приходил в бешенство, несколько раз они с Серегой даже подрались из-за этого. А в тот день Игорь бегал вокруг своей ненаглядной Васеньки, которая уже была спасена и старательно рыдала, прижавшись мокрой головой к плечу отца, и песенку, к счастью, не услышал.
Хруст стекла под ногами Жени заставил вздрогнуть и вернуться к действительности. Женя Полозова пишет:
цитата:
-Я поняла – сказала она тихо после долгой паузы и не требуя больше никаких пояснений. – Я Василиса. -Прости.
Ну конечно нет! Разница между этой эгоисткой мелкой, которая играла у родителей на нервах ради какой-то фигни и Женей, воспользовавшейся тем же самым способом шантажа, чтобы спасти брата от него самого была, как казалось Валерке, очевидной. Он просто имел в виду, что так нельзя. Даже не ради новой игрушки, а ради его же блага. Хотя, - и эта мысль была совершенно некстати, - у него в возрасте Васьки тоже были совсем другие ценности, и могла оказаться очень важна какая-нибудь машинка, или конструктор Lego. Но не оказалась же! Даже когда он был маленьким, и очень хотелось, но не покупали, он не смог бы... так. И Женя бы не смогла, если бы видела какой-то другой способ его удержать. - Ты не Василиса, и ты хотела, чтобы мне было лучше... "Но я не могу так. Ты бы и сама так не смогла на моем месте." Женя Полозова пишет:
цитата:
-Понимаешь… - сказала она после ещё одной длинной паузы – Я просто хотела сказать что, твоя с… - она запнулась на секунду – смерть воспринимается мной как своя собственная. И когда ты так бездумно рискуешь свой жизнью… Это...
- Я не рисковал, пьяному не страшно. - Риск для него был чем-то сознательно-опасным, когда нужно преодолеть себя, переступив через страх. - Я даже не помню почти ничего... Почти - потому что еще одно воспоминание вернулось: Серега с ключами от машины зовет кататься, а ему не хочется вставать, и еще больше не хочется идти на улицу, где темно и холодно. И фильм вроде смотреть собирались... А страха или хотя бы какой-то настороженности не было. Ответ вырвался раньше, чем Валера успел понять, что это может напугать еще сильнее - настолько полная потеря контроля над собой.
Захотелось сменить тему, в надежде, что слетевшая с языка глупость не заставит задуматься. - Она той куклой даже почти не играла... - Валера снова перевел разговор на Василису. Почему-то именно это было важно. Что такой ценой добытое сокровище очень быстро надоело, и валялось в картонной коробке с игрушками "в разобранном виде", как называл это Игорь. То есть одежда была снята, а все, что в принципе отламывалось - отломано. И отец иногда вываливал из коробки на ковер кучу кукольных туловищ, рук, ног и голов, ремонтировал то, что еще можно было починить и выбрасывал безнадежно испорченное.
Женя перенесла почти весь вес на выставленную ногу, так, что стало почти больно. Валера Полозов пишет:
цитата:
- Ты не Василиса, и ты хотела, чтобы мне было лучше...
Хотела. Но она совсем забыла, с какой осторожностью нужно говорить о таких вещах. Особенно с Валерой, который и так часто воспринимает невинные на её взгляд, слова в штыки, а уж такое… Женька и сама бы сорвалась. Господи, да откуда в ней вообще взялось столько глупого пафоса? «Возьми меня с собой…» Женьке подумалось, что эта фраза больше подходит для какого-то мыльного сериала, которые обычно крутят по каким-то десятым каналам, и которые так любила смотреть их мама.
Валера Полозов пишет:
цитата:
- Я не рисковал, пьяному не страшно. Я даже не помню почти ничего...
Женя повела плечами, чувствуя, что брат её опять до конца не понял. Именно то, с какой легкостью Валера способен довести себя до состояния полной неадекватности и пугало её больше всего: -Но ты же понимаешь, что это в тысячу раз хуже? «Пьяному не страшно…. Я даже не помню ничего» В этой фразе было что-то до боли знакомое, даже та интонация, с которой она произносилась. Будто бы она уже её слышала, кажется, даже на этой кухне, но так давно, что в голове остался один образ. Зато на ум пришла совершенно другая, кажется, тоже откуда-то из самых задворок сознания и звучащая голосом отца: «Да Коля вообще не понимает, что творит. Алкоголь ему все мозги отключил уже...». «Коля…?» А потом у неё перед глазами возникло ещё одно, наполовину стертое годами воспоминание.
Женя лежит и почти не дышит. Оно пришло и стучится, скребется в окно своей кошмарной, безволосой серой лапой. Скрюченные, переломанные пальцы уже ползут к форточке и так ужасно хочется зажмуриться и не смотреть, но тогда оно точно проберётся в комнату, заползет к ней в постель... Жене ужасно хочется заплакать, чтобы мама услышала её и пришла к ней, но никак не получается, а в окно все стучит и стучит страшный ночной гость и так страшно скрипит и трещит...
Где-то за гранью сознания Женя помнит, что прямо за её окном растёт давно высохшая лиственница, чисто выбеленная старостью и ужасно шаткая и одна её особенно длинная ветка переломилась сегодня днём не до конца, и ткнулась прямо в окошко. Что сегодня и днём было очень ветрено, а к вечеру ветер только усилился... Но сейчас бурная детская фантазия упорно вытесняя здравый смысл, убеждает, что это страшное чудовище, которое просто маскируется веткой... Которое пришло за ней и пока ещё оно ждёт, но вот его терпение уже на исходе...
В какой-то момент ветка стучит в окно слишком сильно, так, будто бы действительно собирается выбить стекло и ужас, охвативший Женьку, достигает своего пика. С жалобным визгом она вскакивает с постели и выкатывается в коридор. В коридоре горит ночник и его спокойный тёплый свет моментально успокаивает девчонку и она долго стоит возле него, ласковая оглаживая одной рукой шероховатую поверхность плафона, а другой упорно трет глаза, стирая выступившие от страха слёзы. Возвращаться обратно всё ещё страшно, ОНО все ещё там, и Женя не поворачиваясь к двери спиной, боком идёт искать маму или папу, которые точно где-то рядом и наверняка не дадут её в обиду никому. Даже этому.
Она слышит их приглушённые голоса на кухне, звон чайных ложечек о чашки и страх все больше отпускает её маленькое сердечко. Она почти уже готова побежать у ним навстречу, как вдруг слышится долгий тревожный звон телефона. Родители переговариваются и Женя слышит в их голосах удивленные, вопрощающие и недоуменные нотки, а телефон все звонит и звонит и этот звук кажется ей ещё неприятнее, чем скрип страшной веточной руки по стеклу. Видимо, кому-то из них это надоедает, потому что звон как то очень внезапно обрывается, и любопытная Женька выглядывает из угла, посмотреть, что там такого делают родители.
Мама стоит у телефона спиной к Жене и как то очень, очень долго молчит, так долго, что Жене начинает казаться, что это какая-то особенная игра - молчать по телефону. Но мама не играет, потому что она вдруг становится какая-то страшная, когда отрывает от уха трубку и что-то шепчет одними губами. На диване сидит отец, и Жене хорошо видно его лицо. Сначала спокойное, оно вдруг начинает меняться, медленно, как в пластилиновом мультике, а потом он открывает рот и выдыхает со страшным хрипом, видимо, повторяя слова матери: - Коля с... сг... сгорел...? И Женька ничего не понимает, но обмирает вдруг сама от того, с какими чудовищными интонациями произносит это папа. Выражение его лица вдруг застывает, будто бы маска, а губы становятся почти белыми и от этого Жене вдруг становится так до ужаса плохо и страшно, что с этими новыми впечатлениями не сравнится никакое чудовище, так беспардонно рвущееся её похитить. Отца начинает крупно, практически беспрерывно колотить и это выглядит так зловеще, что Женя пятится назад, так его и не окликнув. Четыре маленьких шажочка, а потом она разворачивается и сломя голову бежит к себе обратно в комнату. К своему безобидному чудовищу.
Кажется, брат ещё что-то говорил про Василису, про её куклу, но Женя этого уже не слышала. Будто бы последний страшный пазл встал на своё место обозначив истину, которую она давно подозревала, но никогда не была в ней уверена. Её затошнило. Мир на секунду потерял чёткость, покачнулся утвердительно на найденную разгадку и она поняла, что если не схватится за что-то, то на неё наплывет пол, полный ярких стеклянных песчинок. Рука наткнулась на холодный бортик раковины и Женя тут же в неё вцепилась так, что побелели пальцы.
Отправлено: 13.06.16 14:08. Заголовок: Образ Васьки с однон..
Образ Васьки с одноногой куклой Мальвиной в руках стал таким четким, словно девочка стояла рядом, и даже мерещилось, как шебуршат оборки ее платья. Она не прыгнула бы... Уж в этом Валерка был уверен! Там на крыше и вниз-то посмотреть страшно. И даже в какой-то момент кажется, что не заставить себя подойти к самому краю и спрыгнуть, и придется позорно слезать по лестнице вслед за Олежкой под насмешки приятелей. Сколько же им лет было? Постарше Васьки, конечно, и все равно так давно! Родители Олега в позапрошлом году продали дом и то ли купили поближе к городу, то ли решили вообще обойтись без дачи, а на крышу лазали гораздо раньше... Женя Полозова пишет:
цитата:
-Но ты же понимаешь, что это в тысячу раз хуже?
Еще бы не понимать! Когда он все-таки спрыгнул и посмотрел наверх, осознавая, что смог, сделал это, вдруг стало понятно, что захочется повторить. И чтобы еще выше и еще страшнее, но убедиться, что все равно он сможет. Хотя и тут был предел, некая черта, за которой уже смелость переходит в идиотизм. Играть в русскую рулетку или прыгать с крыши пятиэтажки Валера бы точно не стал. Алкоголь эту черту стирал... А кроме того, ездить пьяным было не только гораздо опаснее, но и бессмысленно, что ли. Потом не возникло того чувства преодоления, ради которого люди покоряют вершины или бросают вызов горной реке. Потому что он же ничего не преодолел, просто чуть не убился, не соображая, что делает. Словно был марионеткой в чужих руках... Только вот что ответить? Что пить он больше, разумеется, не будет, но и трезвый может однажды переоценить свои силы? Опасность, не затуманенная пьяным пофигизмом, а настоящая, от которой сжимается что-то внутри, пугала и притягивала одновременно... "Я все понял. Как только вырасту, обзаведусь мотоциклом и буду на нем гонять по городу, на бешеной скорости маневрируя между машинами, абсолютно трезвым." Это было перебором, близким к русской рулетке, потому что здесь уже важно не как ты сам водишь, а почем купил права водитель вон того внедорожника. Но Валера понимал, что правда, как ни старайся ее приукрасить, может прозвучать для Жени именно так, словно у ее бестолкового братца попросту нет мозгов. И не пить не поможет, да и медицина в этом случае бессильна. - Я буду осторожен, - пообещал он то, что мог обещать. Не кривя душой и не делая акцент на выпивку или ее отсутствие. Женя Полозова пишет:
цитата:
Рука наткнулась на холодный бортик раковины и Женя тут же в неё вцепилась так, что побелели пальцы.
Что произошло, Валера просто не понял. Ведь ничего же такого не сказал, не может быть связано с его ответом то, что Женя вдруг покачнулась, как будто ей стало плохо... Или? Валера бросился к Жене и схватил ее за плечи, помогая удержать равновесие: - Что с тобой?!
Отправлено: 14.06.16 21:53. Заголовок: Она сидит за столом ..
Она сидит за столом и нужно быстрее есть кашу, а то они опоздают в садик, и мама опять будет ругаться. Но кашу ужасно не хочется, и Женька сидит и бездумно жмет указательным пальцем на кнопки на пульте, переключая канал за каналом. Ей нравится, что цветные картинки на телевизоре так легко сменяют друг друга, повинуясь малейшему её желанию и каша тут же оказывается отодвинутой в сторону, а сама Женька впадает в азарт, проверяя, насколько быстро могут сменяться кадры. Но вот одна картинка в очередной раз сменяет другую и девочка замирает, пораженная открывшимся зрелищем. Там, на пузатом экране ещё старого телевизора, катается по земле человек. Так нелепо, забавно, что Жене сначала кажется, что это такая игра, как у неё с пультом. Но на нем то тут, то там вырастают огненно-рыжие цветы, а Женя уже знает, что это называется огонь и как больно он может сделать. Звука нет, но когда человек поворачивает лицо в камеру, оно у него настолько искажённое, страшное, что озвучка и не требуется, чтобы понять как сильно он кричит. Ей очень хочется побежать к маме, уткнуться ей в ноги и спросить, это вот так вот горел дядя Коля? Но вдруг понимает, что оторваться от страшного зрелища она не в силах, к тому же у мамы от таких вопросов всегда такое белое лицо... И она всё-таки не двигается, только крепко-крепко зажмуривается, так, что страшный человек пропадает, но и вокруг тоже становится очень темно…
"Я сейчас сгоняю в магазин за водярой." "Коля опять за водкой пошёл? Он же обещал! Да почему ж ты его не остановила?!" "Выжру её прямо тут. Ты же мне не позволишь убиться? " "Он жрёт её вообще без перерыва. Господи, не дай этому плохо кончится! Ему в больницу надо, а он опять шляется по друзьям..."
Валера Полозов пишет:
цитата:
- Что с тобой?!
Откуда-то выплыло обеспокоенное лицо Валеры, Женя почувствовала его теплые руки на плечах, и машинально сама схватилась за них, сохраняя равновесие. Несколько долгих секунд потолок ещё кружился над головой, будто бы издеваясь, но вот и он замедлился и остановился. Странные ощущения схлынули, оставив после себя лишь неприятную слабость, и девушка наконец-то поняла, что снова может нормально стоять. - Всё хорошо, просто голова закружилась…
Про дядю Колю в их семье говорить не любили. На все Женькины вопросы мама почему-то всегда немного белела, а отец сразу начинал ворчать или заводил какой-нибудь бессмысленный разговор. Теперь стало понятно, почему. Но она прекрасно помнила высокого симпатичного молодого человека, который так часто встречался на их семейных фотографиях с отцом в обнимку. Он казался таким юным, веселым и беспечным, что Женя долго могла разглядывать его открытое лицо, пытаясь представить, был ли он таким же и в реальной жизни. На фото он казался не старше её нынешней и улыбался так обезоруживающе светло, что хотелось ему, даже бумажному, улыбнуться в ответ.
-Валер – сказала она несколько отстранено, наполовину всё ещё погруженная в так внезапно всплывшие детские воспоминания – А ведь дядя Коля совсем не от сердечного приступа умер…
Валера не мог припомнить, чтобы у Жени вдруг ни с того, ни с сего кружилась голова. Если мама могла, демонстративно схватившись за голову, изображать предобморочное состояние, которое должно было всем наглядно продемонстрировать, как сильно ее довели, то сестра к подобным представлениям склонности не имела. - Ты точно в порядке? Может все же врача вызовем? - Спросил он, обходя Женю, чтобы посмотреть ей в глаза. И попробовать понять, точно ничего страшного, или она просто держится, хотя все очень плохо. Женя Полозова пишет:
цитата:
-Валер – сказала она несколько отстранено, наполовину всё ещё погруженная в так внезапно всплывшие детские воспоминания – А ведь дядя Коля совсем не от сердечного приступа умер…
О нет! Дядю Колю Валера не помнил и как-то не задумывался о его смерти, зато неоднократно слышал подобные разговоры. "Машеньку знаешь, из дома напротив... Так вот, она пошла ночью гулять и на нее напал бандит." "Василий Петрович, мой коллега, очень много курил, сейчас в больнице лежит." "Дядя Миша с первого этажа допился до того, что спьяну с балкона выпал." Все это рассказывалось после поздней прогулки, выкуренной с друзьями сигареты или пьянки, а порой и просто повторялось на всякий случай. Менялись имена, провинности и трагичные последствия, но суть историй была неизменна в своем занудстве, и все это давно уже не вызывало никаких эмоций, кроме раздражения. Женя раньше никогда не донимала его страшилками такого рода. Все когда-то случается в первый раз? Может и обмороки уже стала разыгрывать, как мама? Валера отпустил ее плечи и отошел чуть назад, обреченно вздохнув. - Жень, только морали читать не надо, ладно? Даже если наш дядя Коля до приступа себя пьянством довел...
Отправлено: 16.06.16 19:41. Заголовок: «-Как это случилось…..
«-Как это случилось…? - Возле костра пьяный заснул и загорелся… -Ребенка отсюда уберите, совсем что ли?»
Женька потрясла головой, прогоняя и это воспоминание. Возможно, она вспомнила бы ещё что-нибудь, если бы захотела… но ей уже хватило. Валера Полозов пишет:
цитата:
- Ты точно в порядке? Может все же врача вызовем?
«Какого врача? Откуда, из города? У нас ведь рядом травмапункт только…» - впрочем, мысль была чисто риторической, потому что Женя чувствовала, что уже приходит в себя. Мир снова стал монолитным и неподвижным и она повторила ещё раз, успокаивая брата: - Говорю же, всё хорошо… Валера Полозов пишет:
цитата:
- Жень, только морали читать не надо, ладно? Даже если наш дядя Коля до приступа себя пьянством довел...
-Он сгорел – пробормотала Женя машинально, отвечая на последнюю реплику. Она всё ещё находилась под впечатлением от всплывших картинок. Валера от неё как-то слишком поспешно отошёл, и Женя взглянула на него удивлено, пытаясь понять, в чем дело. Лицо у него вдруг почему-то стало обреченным и несколько… раздраженным? А потом до неё дошёл полный смысл его фразы и стало вдруг как-то по-особенному обидно. -Я не читаю тебе морали – ответила она. В голосе у неё послышалось недоумение тоже с примесью некоторого раздражения. – Мне теперь вообще молчать что ли?
Отправлено: 16.06.16 20:38. Заголовок: О судьбе, которая по..
О судьбе, которая постигла папиного брата, Валера выслушал равнодушно, очень уж она вписывалась во все эти рассказываемые трагичным голосом истории, участь героев которых порой могла бы вдохновить создателей фильмов ужасов. И если поначалу Валере, еще мелкому совсем, действительно становилось не по себе, то сейчас нередко хотелось посоветовать очередному рассказчику триллер написать, хорошо ведь получится. А вместо этого предки растрачивали свою богатую фантазию и несомненный писательский талант на сына, который был неблагодарным слушателем. Исключением стал разве что сосед пьяница с первого этажа, дядя Миша тот самый, который на самом деле свалился со своего балкона, будучи в подпитии. В результате этой огромной человеческой трагедии пострадала клумба, непосредственно на которую приземлилась туша за центнер весом, и уши игравших неподалеку детей. Ругался дядя Миша долго, громко и многоэтажно... Помнится, мама ляпнула про падение соседа с балкона да и замерла с раскрытым ртом, понимая, что тут никаких ужасных подробностей не придумать: слишком низко падать, да и при Валере было. Женя Полозова пишет:
цитата:
-Я не читаю тебе морали – ответила она. В голосе у неё послышалось недоумение тоже с примесью некоторого раздражения. – Мне теперь вообще молчать что ли?
- Женя, ты же знаешь, мне это рассказывали вместо сказки на ночь, когда я еще в школу не ходил. - Все еще казалось, что сестра поймет. Те, с кем случались в родительских историях несчастья, росли вместе с Валерой, и если сначала это были непослушные маленькие дети, то сейчас уже частенько в страшилках фигурировали взрослые. Считалось, что такой вот "жизненный пример" лучше всего донесет до непутевого сына прописные истины, и когда родительская фантазия иссякала, просто менялись имена действующих лиц... ну и чуток последствия. Но, естественно, летальный исход был всегда, и с такими подробностями, что если бы по их сценарию все же сняли ужастик, смотреть его перед сном Валера бы никому не посоветовал. - Пойми, я уже просто не в состоянии бояться. Это как новости по телевизору, когда там сводка с места военных действий, и такое показывают... и при этом сидишь, чипсы жрешь и пофиг, потому что не воспринимаешь, перебор потому что... Валера замолчал, не зная, как еще объяснить... очевидно же. - Думаешь, если бы я решил снова напиться, меня бы остановило, что это не сосед или чей-то знакомый, а брат отца? Ссориться не хотелось, и очень хотелось поскорее закончить этот разговор. Не молчать, а о чем-то другом и гораздо более приятном. Поэтому Валера уже чисто автоматически добавил привычное: - Я не буду больше пить, сказал уже... Он сам не заметил, что интонации стали такие же, как с родителями. Когда обещает им что-то для проформы, не собираясь выполнять...
Отправлено: 16.06.16 21:44. Заголовок: Будь Женя не настоль..
Будь Женя не настолько взбудоражена, она бы, несомненно, поняла бы, что чувствует брат: у матери обычно находилась и для неё одна-другая страшилка… для профилактики. Правда, с другой комплектацией: Женька не курила, пила редко и обычно перед родителями не палилась, поэтому рассказывать про плохо кончивших бухариков нужды не было. Для дочери скрупулёзно собирались истории другого плана: про поджидающих на улице маньяков, про групповые изнасилования, СПИД и другие заболевания, передающиеся половым путем и ещё много такого, что Женьке было до тошноты противно слушать. В такие моменты она обычно начинала гонять в голове самые длинные стихотворения, которые помнила, не торопясь, с выражением, так, чтобы не слышать ничего вокруг. Особенно выручал Маяковский: его рубленные рифмы легко вытесняли из головы всё остальное: «Дым табачный воздух выел…». Брату она даже немного завидовала: про дядю Мишу слушать было хотя бы смешно.
Но сейчас… Сейчас ещё стояло перед глазами бледное лицо отца с побелевшими губами. Что он тогда чувствовал – Женька даже и представлять не хотела, такой черной тоской сразу начинало выедать сердце. Ей вдруг вспомнилось видение, привидевшееся ей на холодной лавочке совсем недавно: Валера ползущий по ступенькам, а потом вдруг срывающийся и скатывающийся вниз, как тряпичная кукла, и бесконечные ступеньки под ногами, которые никак не заканчиваются, а потом…
Валера Полозов пишет:
цитата:
- Женя, ты же знаешь, мне это рассказывали вместо сказки на ночь, когда я еще в школу не ходил. - Пойми, я уже просто не в состоянии бояться. Это как новости по телевизору, когда там сводка с места военных действий, и такое показывают...
Женя почувствовала, как снова, словно по восходящей спирали, в ней начинает подниматься новая волна нервного возбуждения. Которая уже по счету? И Валерино не то, что непонимание, а даже нежелание попробовать понять, ударило по Жене со всей своей силой. - Зато я в состоянии! - получилось на тон выше, чем планировалось, но очень эмоционально. Валера Полозов пишет:
цитата:
- Думаешь, если бы я решил снова напиться, меня бы остановило, что это не сосед или чей-то знакомый, а брат отца?
Уже порядком заведенная Женька, пропустив пресловутое «если бы», без которого фраза приобретала абсолютно новое значение, с новой волной ужаса посмотрела на брата. Валера Полозов пишет:
цитата:
- Я не буду больше пить, сказал уже... Он сам не заметил, что интонации стали такие же, как с родителями. Когда обещает им что-то для проформы, не собираясь выполнять...
Зато Женя это заметила. -Лекции тебе не читай, про то, что ты вчера устроил, не напоминай, и вообще ничего лишнего не говори! – громкость её голоса с каждой секундой возрастала и Женя почувствовала, что ещё немного и снова потеряет контроль, совсем как утром. Эмоции требовали выхода и она оглушительно громко хлопнула по столу ладонью, оказываясь вдруг совсем рядом с Валерой, наклоняясь (она была всё ещё немного его выше, хотя уже сейчас было видно, что это ненадолго) прямо к его лицу. Голос опять начал срываться – А мне страшно! Понимаешь ты это?! Страшно!
Её вдруг прорвало. Будто бы всё то, что она в себе так долго, так упорно сдерживала всё это время, вдруг нашло выход, безжалостно выплескиваясь на Валеру: -Ты валяешься по канавам в разбитом авто, ты в дом заползаешь на четвереньках. Ты обещаешь мне не пить, а потом, через секунду, стоит мне ляпнуть какую-нибудь глупость, ты тут же забираешь свои слова обратно! А я напугала тебя, да? Страшно брать ответственность за другого человека, правда? Виноватым вдруг стать страшно!
Она внезапно поняла, что говорит уже о себе. Пытается представить себе жизнь, если бы… если бы всё-таки сегодня… и не может. Открывшееся до самых краёв наполнено таким черным, сосущим чувством вины, что если бы… оно её просто раздавило бы своей массой. Женя замолчала переживая в себе и это чувство, а потом сказала совсем тихо, глядя прямо в темные глаза: - Валер… Я очень хочу тебе верить. Но почему-то не могу – слишком боюсь. Прости меня за это.
Отправлено: 16.06.16 22:54. Заголовок: Появилось знакомое ч..
Появилось знакомое чувство, что ничего не поможет, и ссора неизбежна. И потом ему будут постоянно вспоминать случившееся не меньше недели, а по истечению этого срока злосчастная пьянка пополнит длинный список Валериных прегрешений, которые вроде как в прошлом, но не забыты и до конца не прощены. Женя Полозова пишет:
цитата:
-Лекции тебе не читай, про то, что ты вчера устроил, не напоминай, и вообще ничего лишнего не говори!
Да, именно так оно обычно и происходило у родителей, и лекции читались изо дня в день, убеждая, что даже раз в кое то веки сдержать свое слово не поможет: не будет новых поводов для нравоучений, так и старые сгодятся. А потом вдруг что-то пошло не так, ломая привычный, логичный и ненавистный сценарий. Но от этого стало только хуже. Женя Полозова пишет:
цитата:
Ты обещаешь мне не пить, а потом, через секунду, стоит мне ляпнуть какую-нибудь глупость, ты тут же забираешь свои слова обратно! А я напугала тебя, да? Страшно брать ответственность за другого человека, правда? Виноватым вдруг стать страшно!
Глупость. Для нее это просто глупость, не более того. "Интересно, что глупее," - появилась нелепая и совсем уж неправильная мысль, - "сказать брату, чтобы взял тебя с собой умереть, или надеть платье, которое тебе не идет?" Казалось, что никогда еще они с Женей не были так от друга далеки. Следующие ее слова вывели настолько, что Валера чуть не закричал в ответ: - Причем тут вина? Какая к черту разница, кто виноват?! И снова: девочка, которую вытаскивают из покореженной машины, и ее бабушка рядом. По логике сестры, она должна была радоваться в тот момент, мол как чудесно, что не я была за рулем... Валера посмотрел на Женю, и ему вдруг стало стыдно за эти мысли. Что такое жить, понимая, что это именно ты виноват, он как-то не подумал. И если он сейчас, когда за него отвечает Женя... Женя Полозова пишет:
цитата:
Женя замолчала переживая в себе и это чувство, а потом сказала совсем тихо, глядя прямо в темные глаза: - Валер… Я очень хочу тебе верить. Но почему-то не могу – слишком боюсь. Прости меня за это.
Если бы она кричала, обвиняла его, отчитывала - было бы проще. Но получилось именно так, тихо, искренне, и совершенно невыносимо. И невольно он попытался поставить себя на ее место... Вранья было слишком много, столько, что на самом деле при всем желании невозможно поверить. Начиная с обещаний родителям в прошлом по поводу той же выпивки, и заканчивая сегодняшним днем, когда со злости бросил, что нажрется прямо сейчас еще раз. Он подумал о Жене, которая будет каждый раз, когда его нет дома, представлять себе что-то страшное, на что он, пьяный, способен. Снова Игорь вспомнился, когда еще не знал, живой ли... и родители его. Им проще: надают ему сейчас по первое число и будут уверены, что образумили надолго. А если даже и повторится (уж Игорюху он хорошо знал), смогут отогнать гложущее чувство вины мыслью о том, что сделали все, от них зависящее. И если Женька ему не верит (а сам бы поверил на ее месте?), может она поверила бы, что после такого наказания его остановит страх, что это может повториться? И ее отпустил бы этот ужас... ну хотя бы чуть-чуть? Он задумался, пытаясь подобрать слова, но в итоге ляпнул прямо: - Может за все это мне просто нужно всыпать, как Игорюхе? Чтобы не хотелось повторять...
Отправлено: 17.06.16 01:17. Заголовок: А для Женьки весь ми..
А для Женьки весь мир вдруг сосредоточился на Валеркином открытом лице, в которой она всматривалась с такой жадностью, ища малейшие изменения его настроений. Так важно было понять сейчас, сколько он услышал, сколько понял? Услышал ли он только слова, как тогда, когда она сказала ему эту странную фразу про смерть, или…
А его тоже, как и её кидало то в жар, то в холод , окуная в длинную вереницу переменчивых переживаний, которые так легко сейчас было считывать с его лица… совсем, как в детстве. И вот оно стало виновато-растерянным.
Валера Полозов пишет:
цитата:
- Может за все это мне просто нужно всыпать, как Игорюхе? Чтобы не хотелось повторять...
Она даже опешила – слишком уж неожиданным было предположение. Захотелось осторожно осведомиться: «всмысле – всыпать?» в попытке понять, правильный ли она вообще уловила смысл.
Но мысль была слишком проста и бесхитростна для того, чтобы иметь несколько значений и как-то вдруг очень органично вписалась в то, что Женька сейчас переживала, задавая совершенно новый вектор её, до этого, хаотичным мыслям. И где-то на задворках сознания замаячило подленькое «а что если и правда…?»
В эффективность подобных методов она не то, чтобы совсем не верила, скорее, сомневалась в их целесообразности: слишком много примеров было перед глазами, когда действительно серьёзные внушения не только не останавливали провинившегося от повторения проступка, но только как будто бы ещё больше подстегивали в ехидном стремлении сделать назло, подчеркнуть независимость своего поведения от недавней порки. Взять того же Игоря, например. Или ещё лучше – Серегу, у которого отца действительно порой нехило заносило, и, который вопреки всем родительским стараниям, всё равно ничуть не растерял своей дурной славы в их поселке.
Но тут… разница была в том, что Валеру так не наказывали. То есть вообще никогда. Никогда не было в их семье этого пресловутого «заслужил – снимай штаны», никогда не было страшного ожидания боли… и, хотя мама иногда восклицала, заламывая руки «пороть вас надо!» - до дела так ни разу и не дошло.
Правда Женька всё равно до конца не избежала этой участи. Тётка, к которой её однажды отправили на целый месяц, особенно не церемонилась с племянницей. И, два раза, как сказал Валера, действительно ей «всыпала». За дело, правда... И воспоминание это жгло потом Женьку долгие и долгие годы, заставляя снова и снова мыслями возвращаться к перенесенному наказанию, и отнюдь не в противным ощущением боли, которую Женя уже давно позабыла, обиды или чего-то подобного, что обычно связывают с поркой, а просто самим фактом, что такое было, и что это было с ней. И ей вдруг подумалось, что может быть… может быть для Валеры такое… и нужно? Такое… как и для неё - действительно будет ощущаться как что-то исключительное, особенное… что потом будет так же жечь одним своим фактом и тем, почему этот факт всё таки свершился… Может быть…
-Может быть и нужно – пробормотала она, пока что ещё до конца сама не веря себе и принятому решению.
Отправлено: 17.06.16 02:44. Заголовок: Сейчас, уже высказан..
Сейчас, уже высказанная вслух, собственная идея показалась Валере верхом идиотизма. Женька просто не сможет, и в итоге будет очередной фарс - достойное завершение этого дурацкого дня. И почему он, вроде бы совершенно искренне желая исправить свои ошибки, вместо этого совершает новые? Тетя Галя, мама Игоря, при всей своей субтильности выглядела достаточно грозно, когда пару лет назад бегала за сыном по огороду с хворостиной в руках. И в то, что у нее не задержится этой самой хворостиной мальчишку огреть, не было никаких сомнений. Не смотря на то, что отец был гораздо сильнее, и мать, по словам приятеля, могла так расписать попу, что мало не покажется. А вот Женю в этой роли представить себе никак не получалось... Ну не способна была та Женька, которую он столько лет знал, с тети Галиным хладнокровием отлупить его достаточно сильно, чтобы самой поверить, что этого хватит. Она ведь его, дурака, жалеть будет... И почему все эти умные мысли, как всегда, пришли слишком поздно? Но каких-то более удачных идей почему-то не было. И слов правильных не было, которые смогли бы убедить Женю, что ее завравшийся братец на этот раз действительно сказал правду. Был только ее страх за него... Женя Полозова пишет:
цитата:
-Может быть и нужно – пробормотала она, пока что ещё до конца сама не веря себе и принятому решению.
Валера посмотрел сестре в глаза, пытаясь понять, всерьез ли. И осознает ли сама до конца... - Если нужно - не жалей, мне не пять лет, - сказал он тихо, но твердо. И замолчал, давая ей возможность решить для себя, насколько это по силам, если без жалости. Потому что, если в итоге будет пара символических шлепков, отброшенное в сторону орудие наказания и слезы, что вообще на такое согласилась - лучше передумать сразу.
- Если нужно - не жалей, мне не пять лет, - сказал он тихо, но твердо.
Она взглянула на него немного удивленно, и поняла, что сейчас стоит на распутье. Как в сказке… Дорожная развилка, большой плоский камень и… Как там…? «Налево пойдёшь…» Вот только этот выбор показался ей вдруг гораздо более серьёзным. В конце одного из путей её ждало ни счастье, ни богатство, а брат, такой, каким бы она его хотела видеть: живой, родной, настоящий, самый близкий. Где-то там, в конце, всё наконец-то было разрешено, понято, прощено... Вот только какой путь правильный?
«Тебе не пять лет… А было бы пять – всё было бы намного проще…» Она уже открыла рот, чтобы сказать, что это всё ерунда, и он нашёл себе не того воспитателя, как вдруг перед глазами снова встала перевёрнутая на бок машина, помятая, жалкая, с разбитым стеклом и неестественно лежащим на заднем сиденье силуэтом человеческого тела, которое кажется каким-то сломанным. Сейчас Женька знает, что тогда ей только показалось, но тогда… И сердце снова томительно зашлось в груди, неистово колотясь о рёбра.
«Как? Как тебе можно верить?!» А он стоит покорный, предлагает его выпороть. Всерьёз, без страха, смотрит прямо в глаза. Не понимает, не знает, что это такое? А может, понимает, но ему плевать, потому что… Почему? Может потому, что готовность на это пойти – и есть доказательство его искренности? И Женя может принять это доказательство или отклонить. Вот только одних слов всё равно слишком мало для веры.
-Тогда… пойдём? – тихо спросила она. Потому что если действительно… то уж точно не здесь.
Отправлено: 24.06.16 23:01. Заголовок: Как же порой хочется..
Как же порой хочется, чтобы рядом оказался кто-то мудрый и всезнающий, готовый дать ответы на трудные вопросы... На все, сколько бы их ни было. Или хотя бы на один, самый главный. Почему-то вспомнилось детство, когда все казалось простым и понятным, а вопросы если и возникали, то было, кому на них ответить. Бывало, что ответы родителей казались какими-то неправильными, что ли. Словно они и сами себе не верили, но хотели, чтобы он поверил. Или просто он сам был не готов услышать неприятную правду? Но внушительное "Папа старше, он лучше знает" все же оказывалось достаточно убедительным, чтобы, отбросив сомнения, маленький Валерка принимал слова отца за своего рода аксиому, которая не нуждается ни в подтверждениях, ни в доказательствах. Потом все изменилось, и в какой-то момент уже стало не важно, где правда, а где ложь. Родителям было принципиально что-то от Валеры услышать, и пока он не скажет именно это и именно теми словами, какими они хотят, не отставали. А ведь он сам, когда буквально требовал от Жени отказаться отправиться следом за ним, хотел того же самого - слов. Чтобы заставить себя в них верить, хотя никто не может сказать наверняка, сдержит ли такое обещание, если случится беда. И, не получив желаемого, уже просто сорвался, пытаясь задеть побольнее, словно доказывая таким отвратительным способом, насколько ее удар попал в цель. Он и тогда знал, что эта дурацкая угроза напиться выровняла счет, но не заметил сразу, что заодно она еще и разрушила что-то важное в их отношениях.
Женя тоже не знала, что делать, и это было видно по ее лицу. Наконец она, похоже, приняла решение. Женя Полозова пишет:
цитата:
-Тогда… пойдём? – тихо спросила она.
Валера не понял, зачем куда-то идти: они же в своем доме, и больше никого здесь нет. Но вопрос был из тех глупых и вобщем-то не важных, которые можно и не задавать. Он молча кивнул, подумав, что опять свалил свои проблемы на Женю, в который уже по счету раз.
Отправлено: 25.06.16 17:09. Заголовок: Жене подумалось, что..
Жене подумалось, что вся жизнь с Валерой – это бесконечные, такие нужные, но и такие больные уроки, преподносимые ей судьбой. Например, урок слов – о том, как хорошо нужно понимать то, что ты говоришь, и что именно хочешь ты этим добиться, чтобы потом не делиться на короткое постыдное удовлетворение, так быстро сменяющееся стыдом. Или урок одиночества – о том, что все самые важные решения всё равно всегда принимаются в одиночку. Урок ответственности, к которому, ей казалось, она до сих пор не была готова, хотя и учила его уже так давно… Или урок силы...
Женя всю жизнь так отчаянно хотела быть сильной. Слово было терпкое на вкус и увесистое, от него веяло чем-то настоящим и значительным, от него тянуло подвигами, уверенностью в себе и спокойствием. В детстве сила казалась синонимична храбрости, иногда безрассудной, позже – умением терпеть боль, умением не показывать свою слабость, потом умением переживать проблемы в одиночку. Но сейчас она вдруг поняла, что «сила», настоящая, истинная, - это совсем другое. Это умение проживать вот такое – с мудростью. Находить в себе ресурсы для того, чтобы поступать правильно, даже тогда, когда внутри всё дрожит от страха напополам с гневом. Сила – это стойкость, это постоянное преодоление себя в поиске компромиссов между своими чувствами и реальностью окружающего мира.
Была ли Женя действительно сильной в этом новом для неё значении? Нет, конечно, нет. Но ведь она могла научиться? Даже не так. Сейчас, наблюдая за тем, как спокойствие на лице брата сменяется растерянностью, она поняла, что должна научиться. И учиться она будет прямо сейчас. И если выпороть Валеру – часть этого обучения, значит, так тому и быть. Тем более, где-то глубоко внутри, так глубоко, куда она никогда и не заглядывала, она знала, что в этот раз он на самом деле заслужил.
Брат кивнул на её вопрос, но судя по тому, что он не двинулся с места, Женя догадалась, что он её не до конца понял. И уточнила: -В комнату.
Отправлено: 25.06.16 19:11. Заголовок: "Зоопарк уже зак..
"Зоопарк уже закрыт, все зверюшки спят!" Валера посмотрел за окно, где вовсю светило солнце, и не было даже намека на приближение вечера. Мама, проследив за его взглядом, добавила:"Зверюшки очень рано спать ложатся." Он помнил себя совсем маленьким, точнее, порой выплывали такие вот моменты. И уже потом стало ясно, что мама конечно врет, ей просто некогда с ним идти в зоопарк. Или не хочется. Но она по-своему любит его и надеется этой нескладной ложью защитить от обидной правды. И сейчас он делал то же самое просто потому, что иначе не умел... По разговорам приятелей, которые нередко велись в его присутствии, он примерно представлял себе, что ему сейчас предстоит. И синяки видел во время купания. И однажды не вовремя подошел у дому Игоря, чтобы позвать поиграть... Услышал крики, и сначала просто не врубился, что происходит, простояв в ступоре пару минут во дворе, а потом поспешно ушел. Надеясь, что незамеченным. Но, не смотря на родительские порки, никто из друзей ни разу не отказался от очередной затеи, заведомо запрещенной и наказуемой, если попадутся. В то, что он окажется труслив настолько, что его страх перед болью сможет на самом деле от чего-то удержать, не верилось. Или он переоценивал себя? В любом случае, ответ на этот вопрос он очень скоро похоже будет знать наверняка. Самым главным было, чтобы Женя поверила... даже в том случае, если не поверит он сам. А собственная участь была даже не на втором, а где-то на десятом плане. Женя Полозова пишет:
цитата:
-В комнату.
Валера снова молча кивнул и зашел в свою комнату, полагая, что слова были бы лишними. Взгляд упал на стоящее на тумбочке старенькое радио, и снова вспомнилось, как тогда Игорь орал, и насколько хорошо это слышно на улице... А ведь Игорюха трусом и неженкой никогда не был... Включить может? Попсу, которую там всегда крутят, и погромче, чтобы, если не выдержит, его крики заглушила музыка? Валера уже сделал шаг в сторону тумбочки, но внезапно стало стыдно перед Женей за это проявление слабости. Верещать под какую-нибудь Верку Сердючку тоже было не вариант. Если Игорь, привычный уже, не может терпеть... Впервые стало не по себе. И понимал вроде, что не убьют и не покалечат, но совсем не бояться боли не получалось. "Я все-таки трус. А если вообще не выдержу, разревусь и убегу?" Валерка отогнал эту мысль, но за одно то, что она вообще возникла, хотелось ненавидеть самого себя. И стало тошно от понимания, что в его голове может появиться еще что-то похожее. Снова вспомнились разговоры приятелей, и на этот раз Валера уже сознательно пытался понять из этих обрывочных фраз, что именно от него сейчас требуется, чтобы не затягивать. И не заставлять Женю объяснять непонятливому непоротому брату в смущающих подробностях, куда лечь и что снять. Лечь, очевидно, на кровать, кроме которой в комнате и не было ничего, кроме тумбочки с радио, шкафа и колченогой табуретки... Валера улегся, потом приподнял попу и стянул джинсы вместе с трусами, после чего положил голову на сложенные перед собой руки. А потом, вспомнив сказанное Сережкой в прошлом году, притянул к себе подушку, обхватил ее обеими руками и уткнулся в нее лицом.
Женьке вспомнилась хищная кожаная петля, при виде которой внутри всё переворачивалось, и где-то внизу живота закручивался тугой узел ожидания чего-то страшного, стыдного, а может даже унизительного. Всегда, даже в самый первый раз, когда она ещё не знала, что её ждёт, но догадывалась, для чего вот так вот складывают ремень, пополам, зажимая пряжку в руке. Знала ли она, что когда-нибудь окажется по другую сторону баррикад, что это она будет вызывать подобные чувства? Естественно, нет. Более того, она была уверена, что ничто в жизни никогда не толкнёт её к подобному… и ошиблась.
На Валеру, видимо, всё-таки нахлынул страх, хоть и с опозданием. Наблюдая, как он нервно бродит по комнате, двигаясь то к радиоприемнику, то в середину комнаты, то к кровати, она почувствовала, как ей ужасно хочется поймать его за руку, развернуть к себе и напомнить, что это была его собственная идея, что он, в общем-то, может отказаться, если не уверен в своём решении, или… или хотя бы заключить его в теплое кольцо своих рук. Но брат всё решил сам, и за себя и за неё. И прежде, чем она успела, что либо сделать, или хотя бы сказать, улегся и стащил с себя джинсы и… хм, трусы. А вот без этого она вполне могла бы обойтись… и дело совсем не в том, что видеть его таким было… стеснительно. Скорее, её беспокоило то, что сейчас проживает брат и усугублять это чувство унизительным требованием раздеваться она не стала бы. Но тут… не просить же его натянуть их обратно? Глупость какая.
Только чем его…? Женька скорее автоматически, чем сознательно сунула пальцы в шлевки на собственных джинсах, ощупывая грубоватую ткань, хотя уже знала ответ: никакого ремня на ней не было. Да даже если бы и был, имел бы он скорее декоративную функцию и уж для подобного точно бы не подошёл. Нечто подходящее для таких целей наверняка было где-то в этих многочисленных ящиках, в которые мама, не имеющая привычки ничего выбрасывать, складывала всё, что стало уже неприлично носить в городе, и Женька уже двинулась было к ним, как её взгляд снова упал на Валерку… В его джинсах был ремень, самый настоящий. Расстёгнутый, он свисал одним концом вниз, сдерживаемый только шлёвками и немного весом самого Валеры, и черный, матовый, выглядел почти так же хищно, как в её собственных воспоминаниях.
Женя сменила траекторию своего движения и подошла к замершему в ожидании брату. Потянула за сверкающую холодным металлом пряжку… -Валер, приподнимись капельку – попросила она, дотрагиваясь пальцами до его спины, и поразилась, насколько она напряжена. Не выдержала, ласково провела рукой по этой спине, будто бы уговаривая не бояться так сильно. Ремень поддался и скользнул ей руку холодной тяжестью. И только сейчас, ощутив эту тяжесть, Женя окончательно поняла, что пути назад уже точно не будет. А нужен ли он?
«Получить по собственной инициативе, собственным ремнем… есть в этом что-то символическое». Она отступила назад, складывая ремень пополам, и, не давая себе не секунды на раздумье, хлестнула Валеру прямо посередине ягодиц. Несильно, как бы примеряясь, проверяя себя на то, что она вообще способна это сделать. А потом ещё раз, только на этот раз уже гораздо сильнее…
-Валер, приподнимись капельку – попросила она, дотрагиваясь пальцами до его спины, и поразилась, насколько она напряжена. Не выдержала, ласково провела рукой по этой спине, будто бы уговаривая не бояться так сильно.
Валера послушно приподнялся, догадавшись, что послужит орудием наказания. Как-то раньше он не рассматривал свой собственный ремень в этом качестве. Даже когда расстегивал его только что... Женино прикосновение было неожиданным, и снова стало стыдно за всю эту дурацкую ситуацию, в которой она оказалась по его вине. Что ей все это дается гораздо тяжелее, чем ему самому, не было сомнений. Ей же до сих пор часто хочется его обнять и приласкать, как маленького, а не... От воспоминания о невольно подслушанной порке приятеля он же, наверно, так струханул, что это было на лице написано. И Жене теперь переступать через себя на фоне его позеленевшей физиономии, когда и без этого было бы невыносимо. Поэтому надо наконец взять себя в руки, и если уж не получается совсем не бояться, загнать эти страхи куда подальше, чтобы не высовывались. Любопытные соседи по-прежнему были лишними, но при всем этом оставались просто посторонними людьми, на мнение которых по большому счету плевать. А вот Женя... Если сначала не выдержать казалось просто позором, то теперь он подумал, как это воспримет она. В голове прокрутилось несколько вариантов, один другого хуже. И Валера понял, что права на истерику у него просто нет. Женя Полозова пишет:
цитата:
Она отступила назад, складывая ремень пополам, и, не давая себе не секунды на раздумье, хлестнула Валеру прямо посередине ягодиц. Несильно, как бы примеряясь, проверяя себя на то, что она вообще способна это сделать. А потом ещё раз, только на этот раз уже гораздо сильнее…
К первому удару он оказался не готов, почему-то ожидая, что сестре понадобится много времени, чтобы собраться с духом. Но вобщем-то больно не было, поэтому никак не отреагировать на него оказалось не сложно. Ребята, правда, и говорили, что поначалу ничего, зато потом... Второй удар тоже получилось выдержать, никак не показывая, что больно. Хотя на этот раз больно уже было.
Отправлено: 25.06.16 23:32. Заголовок: Валера никак не отре..
Валера никак не отреагировал на первые удары, и Женя догадалась, что он решил терпеть до последнего, то ли из-за гордости, то ли просто, чтобы не сбить её с толку. И, она ему была за это действительно благодарна: теперь Женька думала, что и она это испытание выдержит с достоинством. Поэтому она перехватила поудобнее ремень и, уже довольно сильно, но, всё ещё немного щадя брата, снова стегнула его с резким щелчком – по тому же месту. А потом, не сбавляя силы, ещё два раза: чуть выше и чуть ниже.
Ей снова на ум пришла тётка. И то, как она холодно вжимала её одной рукой в мягкий матрас кровати и её гнусавый голос, требующий немедленного подтверждения, что Женя никогда так больше не будет, снова и снова напоминающий, в чем её вина. Вот только смысл слов почти неуловим, всхлипывающая девчонка была слишком сосредоточена на том, чтобы не сорваться на позорный крик… Сейчас Женя абсолютно отчетливо почувствовала, что лекции здесь неуместны. Унизительный вопрос «будешь ещё?» показался ей тошнотворным и тоже для Валеры не подходящим. Да и вообще говорить лишний раз не хотелось.
Вот только воспоминания о собственной порке отдалось в ней таким неприятным, холодящим чувством, что Женя почувствовала: ещё чуть-чуть, и решимость её оставит, ремень улетит в стену, а Женька останется глупо стоять посреди комнаты, Валера кинется уверять её в том, что всё хорошо… и всё превратится в тупую, бессмысленную комедию.
Необходимо было как-то разозлиться, и Женя заставила себя вспомнить, как она металась в беспокойстве по улице, отыскивая непутевого братца, как сердце подскакивало к горлу, в то время как он спокойно квасил с приятелями на соседней улице… Как внутри всё вздрогнуло, когда она услышала тот длинный, зловещий гудок на одной ноте… Получилось. Следующие два удара были уже по-настоящему злыми, хлесткими, и абсолютно без снисхождения.
Отправлено: 26.06.16 01:14. Заголовок: А потом Валера мысле..
А потом Валера мысленно поблагодарил Серегу за подушку эту, вскользь упомянутую. Потому что она на самом деле оказалась очень нужна, чтобы вжаться в нее лицом и вцепиться руками. Но и это, - еще сильнее и практически подряд, - получилось вытерпеть. Но теперь уже, пока не наступила небольшая пауза, все мысли были только о том, чтобы заставить себя лежать ровно и молчать.
К счастью, Женя не читала сейчас нотаций, не требовала обещаний или ответов на вопросы. Да и что можно было бы сказать? Уже сказанное раньше, и не заслужившее доверия разве что. Только почему сейчас те же самые слова прозвучали бы хоть немного убедительнее? Женя Полозова пишет:
цитата:
Следующие два удара были уже по-настоящему злыми, хлесткими, и абсолютно без снисхождения.
Пауза закончилась, и Валера выгнулся от боли и вскинул голову, чтобы сразу же снова уткнуться лицом в спасительную подушку, закусив губу. После второго удара, такого же сильного, но уже ожидаемого, получилось только слабо дернуться. И металлический вкус крови стал подтверждением, что губу он в итоге все-таки прокусил. Но все это вообще не имело значения, пока хоть немного не схлынула боль.
Семь ударов. Только семь, ребятам во много раз больше доставалось. Но при этом все сложнее и сложнее держать себя в руках. Казалось бы, ничего особенного и не требуется, всего лишь заткнуться и не вертеться, но такие простые вещи (или казавшиеся простыми, когда думал об этом раньше) уже давались с трудом. Как минимум, надо было найти какую-то более подходящую замену прокушенной губе, и эту роль выполнила сегодняшняя благодетельница - подушка, в угол которой мальчишка вцепился зубами в ожидании продолжения.
Отправлено: 26.06.16 10:56. Заголовок: От последних ударов ..
От последних ударов Валера выгнулся так, что Женя увидела, как сошлись лопатки на его спине, заходили мышцы... И невольно залюбовалась силой подросткового тела - уже не детского, но ещё и не взрослого, упругого, чуть угловатого, и пока ещё не лишенного некоторой худощавой хрупкости.
"Аккуратнее, не переборщи" - холодно предупредил внутренний голос, когда она в очередной раз замахнулась. Она кинула быстрый взгляд на место приложения сил, оценивая масштаб принесённого ей ущерба и ничего особенно ужасного не увидела. По ягодицам уже разлился нездоровый розовый румянец, где-то сливавшийся в сплошное пятно, где – то обозначенный теряющимися на общем фоне полосами от ремня, наверное, от последних стежков. Но то, что уже сейчас это довольно больно, Женя не сомневалась – достаточно было взглянуть на то, с каким усердием брат вцепился в подушку. Вот только всё равно, эти несчастные семь ударов не шли ни в какой счет с последствиями возможной аварии, со свернутой по глупости шеей или отравлением дешевой паленой водкой. И эта бесхитростная мысль окончательно стерла, зародившуюся было, жалость.
Она попыталась вспомнить, что для неё было самым ужасным, когда она лежала вот так же, как он сейчас, до боли в пальцах цепляясь за что то мягкое, то ли за подлокотник, то ли за диванную подушку… Вспомнились бесконечные удары, не такие сильные, но ужасные в своей беспрерывности, когда ни нормально пережить каждый не получается, не хотя бы вздохнуть поглубже… Нет, паузы нужны. Недолгие.
Кожаная петля с ещё одним громким щелчком, с той же силой врезалась в мягкую, податливую плоть. Женя заставила себя медленно досчитать до десяти, дождаться, когда Валера переживёт в себе и эту новую волну боли, пока вздрогнувшие, напряженные плечи не расслабятся хоть немного и только после этого стегнула ещё раз. Она особенно не целилась, просто старалась не бить по одному и тому же месту, каждый раз смещаясь чуть ниже предыдущего стежка. И снова последовали долгие десять секунд, показавшиеся ей бесконечными, а потом… «Десять». Вроде бы и немного, но уже более, чем ощутимо.
Тут ей в голову пришла мысль, вполне ожидаемая, но всё равно несколько странная. Она снова подождала немного, так, чтобы брат успел немного прийти в себя и тихо поинтересовалась: -Валера, ты как, нормально? - вопрос прозвучал странно и не совсем уместно, ведь она его, чёрт возьми, сейчас порола. Как в этой ситуации вообще может быть «нормально»? Но сама Женя вкладывали в эти слова несколько другой смысл. Она как бы напоминала Валере этой репликой, что он пошёл на это сам, добровольно, что он ответственен за это решение, которое он может изменить в любое время. Это в какой-то степени было нечестно, потому что такой вопрос становился испытанием на малодушие, лазейкой, которой так сложно было не воспользоваться, и в тоже время правильно.
Отправлено: 26.06.16 15:54. Заголовок: От мысли о том, что ..
От мысли о том, что почти сразу расклеился, стало тошно. Ведь это можно было вытерпеть нормально, а не дергаясь, как дошколенок! Сам просил не считать его маленьким, и в итоге ведет себя на те самые злополучные пять лет. И если изначально он все это затеял только для того, чтобы попробовать успокоить сестру, то сейчас вдруг отчетливо понял, что заслужил. Не за пьянку, не за вранье даже - за трусость эту чертову, за омерзительную жалость к себе, которой вообще быть не должно. Да, больно. И что?
Следующий удар вроде бы удалось вытерпеть более ни менее достойно... по крайне мере, хотелось в это верить. И пауза оказалась достаточной, чтобы боль немного отпустила и удалось взять себя в руки. Когда не подряд, гораздо легче, но стало еще противнее от мысли, что это наверно Женька его жалеет, видя, что иначе он просто сорвется и разревется. Или на самом деле не разревется все равно? Девять, и снова возможность отойти, такая нужная, но в то же время... Вот почему у Женьки его слабость вызывает сочувствие, хотя было бы гораздо правильнее наоборот? Теперь уже сомнений в том, что жалеет, не было. Просил же... Но что толку просить, если не в состоянии не быть жалким?
То ли мысленная взбучка помогла, то ли паузы, то ли мальчишка теперь уже знал, чего ожидать, но получилось собраться и практически полностью вернуть пошатнувшийся самоконтроль. Еще удар. Было объективно больнее, чем в начале, и все же оказалось вполне по силам заглушить это где-то внутри, почти не дергаться и молчать, испытывая благодарность уже не только к Сереге, но и к тому гению, который когда-то изобрел подушки. Такие вот большие, мягкие и надежные, как спасательный круг для утопающего.
И тем неожиданнее оказался вопрос Жени: Женя Полозова пишет:
цитата:
-Валера, ты как, нормально?
Он же вроде смог, справился с собой! Или нифига не справился на самом деле, просто очень хочет в это поверить и врет уже самому себе? Со стороны-то виднее... "Да что ж я за ничтожество такое, если подобный вопрос вообще мог возникнуть?!" Ответить Валера решился только через полминуты, когда уже был уверен, что на лице нет никаких лишних эмоций, а голос не дрогнет. И почему-то показалось важным не только сказать очевидное, но и посмотреть Жене в глаза. Валера поднял голову и обернулся к сестре. Ответ прозвучал так, как надо: тихо и спокойно. - Я в порядке. После этого он снова прикусил край подушки, постаравшись сделать это незаметно.
Отправлено: 28.06.16 14:59. Заголовок: Внутри что-то подним..
Внутри что-то поднималось и падало, внутри происходило что-то очень значительное, то, что приносило понимание: такой, как раньше Женька точно уже не будет. Не лучше и не хуже, просто другой, может, взрослее, может решительнее…
А она и не догадывалась, что со стороны всё настолько хорошо видно. Валера сейчас был перед ней как на ладони, целиком, и телом и душой, и ей казалось, что она может угадать даже те нюансы его настроений, которые он не осознает и сам. В нём было и то бешенное, почти ослиное упрямство, так хорошо знакомое ей самой, и отчаянное желание скрыть свою слабость во чтобы то не стало, ежесекундная борьба с самим собой и со своим телом… И стыд за то, что оно плохо поддается, и небольшая крупица презрения к самому себе. Женя попыталась вспомнить, а как она вела себя во время такого…? И почувствовала, как горячим смущением обдало щеки от этих воспоминаний.
Валера Полозов пишет:
цитата:
- Я в порядке.
Она вздохнула – выдохнула, хотела что-то сказать, но передумала, а потом вдруг с изумлением поняла, что почему-то улыбается какой-то новой для себя улыбкой, вмещающей в себя всё то, что она сейчас чувствует. Она смотрела на него и понимала, что сейчас, именно в эту секунду, любит его так сильно, как никогда не любила, за достоинство, за храбрость, за одно его стремление преодолеть… потому что, сегодня его могло уже и не быть.
В голове что-то щелкнуло и слова сами собой сложились во что-то складное, настоящее: - Когда скрипят от страха нервы И сердце полнится стыдом Ты помни всё же, что не первый; Что будут люди и потом; Что кто-то скоро будет так же Рычать, рыдать, идти вперед, И щеки мазать черной сажей…. …А сердце? Всё переживёт…
Она моргнула, удивленная, не уверенная, что всё-таки прочитала это вслух.
Они перешли какую-то новую черту Эта странная порка приобрела для Женьки вдруг совсем новое значение, переменившись вдруг из наказания за враньё и пьянство, из отчаянного желания удержать от глупостей в какое-то особенное откровение, в котором они оба по-своему проверяли себя на прочность.
И появилось желание подвести Валеру к самой грани, чтобы он и сам понял, на что способен, чтобы рассеялся этот мучительный стыд, чтобы больше не боялся… - Ещё столько же – сказала Женя спокойно – Щадить не буду. И снова ремень взвился в воздух, снова щелкнул, снова Женя считала про себя в перерыве… Только уже не до десяти, а до семи. «Двенадцать» И ещё раз, накрест. «Тринадцать»
Хотелось верить, что Женя все-таки не поняла, что он чувствует, и ее не захлестнула окончательно пошлая сопливая жалость, благодаря которой вроде бы и легче терпеть, но... И тут появилась странная мысль, что если даже она его отпустит прямо сейчас, нужный эффект от наказания окажется достигнут. Если бы он уже не решил для себя еще вчера, что пить не будет, то на самом деле принял бы такое решение только для того, чтобы не повторилось это омерзительное состояние неспособности вести себя так, как считаешь нужным. Гораздо хуже, чем опьянение, потому что пьяный не принадлежит себе, не осознавая этого. А ведь когда Валера предложил его выпороть, казалось, что главное - вытерпеть боль. Но боль сама по себе была хоть и достаточно сильной, но вполне переносимой. Не тем, что может остановить.
На лице сестры Валера прочел понимание... но - без жалости. А потом Женя читала стихи, и он подумал, что непременно спросит, в тот момент они родились, или были написаны уже давно, просто не оказалось повода раньше. Не сейчас, может и не сегодня даже, но обязательно спросит. И нет ли у нее чего-то еще такого же... Он не просто слушал, а буквально переживал каждую строчку, в какой-то момент даже отключившись от реальности, перестав осознавать, где находится. И когда сестра замолчала, ее голос еще продолжал звучать в голове, повторяя последние слова. И показалось правильным и уместным то, что прозвучало потом.
Женя Полозова пишет:
цитата:
- Ещё столько же – сказала Женя спокойно – Щадить не буду.
"Будешь. Даже если сама себя убедишь, что это не так, все равно будешь. Хотя бы чуть-чуть." Но это внезапно пришедшее понимание не оказалось унизительным. А потом одиннадцатый удар заставил снова судорожно вцепиться в подушку, и на какое-то время отступили все мысли, кроме одной: как суметь взять себя в руки и выдержать эти десять ударов... уже девять. Восемь... Только восемь, и на этот раз тоже удалось вытерпеть. Он сам не заметил, как перешел на обратный счет. И вроде бы, передышка теперь стала не намного короче, но этих нескольких секунд не хватало, чтобы более ни менее придти в себя, восстановить дыхание и оказаться готовым к очередному удару, который снова заставил его дернуться от боли. Семь... Скидка из жалости была одновременно и необходима, и непереносима, потому что по сути означала, что он не выдержал, раз нуждается в ней.
Отправлено: 29.06.16 15:03. Заголовок: И всё же брат её оче..
И всё же брат её очень хорошо знал. Конечно, пороть его со всей доступной ей жестокостью она не могла, и, конечно, в груди что-то вспыхивало, похожее на сочувствие и рука так и хотела чуть задержаться, прежде чем опустить ремень на ягодицы, так, чтобы немного погасить скорость кожаной петли. «Четырнадцать»
Но Женя не позволяла себе этой слабости. Она очень хорошо чувствовала, что если сейчас позволит себе быть снисходительной, то брат воспримет это как прямое оскорбление, как сомнение в его стойкости, выносливости, в его решениях. И если битое тело скоро заживёт, то битое такими чувствами сердце – никогда. И на вопрос о том, что действительно стоит щадить, у Жени был только один ответ. А значит… Размахнуться ещё сильнее, так, чтобы даже корпусом слегка податься вперед, когда опускаешь руку. Так, чтобы точно не успеть малодушно загасить удар перед самым щелчком... «Пятнадцать»
И паузы, теперь в короткие семь секунд, не для того, чтобы переждать боль, а для того, чтобы Валера просто не задохнулся, чтобы хотя бы успел рвано втянуть в себя воздух… Для того, чтобы Женя сама не успела задуматься в перерыве. «Шестнадцать»
А ягодицы наливались уже совсем другим цветом, вмешав в нежно-розовые разводы темно красную краску. На недавно светлой коже вспыхивали россыпью бордовых точек причудливые цветы посередине, и, немного, по самому низу. «Будут синяки» - подумала Женя. И, почему-то, совсем не расстроилась от этой мысли. Всё проходит и это – пройдёт. Останется только самое важное, значительное, что отпечатается где-то глубоко внутри и у неё и у него. Ещё один взмах, такой же широкий, упругое соприкосновение всё с тем же неизменным щелчком…. «Семнадцать».
Отправлено: 29.06.16 21:39. Заголовок: Передышки не было. И..
Передышки не было. И, выгнувшись от очередного удара, Валера понял, что с задачей лежать ровно справиться не удалось. Слишком больно, и тело уже зажило своей жизнью, не желая подчиняться. Может быть, если бы была пауза хотя бы на несколько секунд подлиннее, удалось бы взять себя в руки, пускай и ненадолго. На оставшиеся шесть ударов...
Пять. От боли перехватило дыхание. Рванувшись вверх, он невольно разжал зубы, выпустив подушку, и сам не понял, как вышло не заорать. И успеть все-таки за отмеренные Женей секунды прикусить наволочку перед тем, как...
Четыре. Валера еще сильнее сжал спасительную подушку, понимая, что стоит отпустить ее, и руки тоже могут выйти из повиновения в жалкой попытке закрыться. И выдерживать все это молча было так гораздо проще. Да и вообще она как-то отвлекала и вселяла хотя бы минимальную уверенность. Если бы Женя решила его выпороть не здесь, а в другой комнате, где нету никаких подушек, он бы уже...
Три. На какое-то мгновение перед глазами потемнело, и с трудом удалось заставить себя не завалиться на бок, инстинктивно пытаясь хотя бы так уйти из-под удара. А потом Валера, не отдавая себе в этом отчета, отпихнул подушку, которая, покачнувшись на краю кровати, упала на пол, прямо Жене под ноги. И уткнулся лицом в сложенные перед собой руки...
Отправлено: 30.06.16 00:33. Заголовок: И всё равно до самог..
И всё равно до самого конца оставаться спокойной и хладнокровной не получалось. Было страшно переборщить, и тогда не укрепить Валерину веру в себя, а начисто её сломить, оставив на задворках сознания гадкое воспоминание о том, как отчаянно хотелось выдержать и как он этого не смог. И никакие слова на свете не убедят его в том, что он уже вынес достаточно, что такое действительно почти невозможно стерпеть, что она, Женька, уже восхищена им… Но и жалеть нельзя. Поймет ведь всё. Прочитает по её движениям, мимике, глазам… и не простит. Не ей. Себе не простит. Где же она, эта грань, которую нельзя переступать? Сколько до неё осталось? Может быть, они уже у самого её края, а она и не догадывается? Может быть, сейчас один единственный стежок способен все переломить?
Рука уже была отведена назад для очередного удара, уже начала своё движение, когда Женя уловила какое-то изменение в воздухе, увидела краем глаза, что рядом что-то падает… и испугалась. И шагнула назад, в самый последний момент умудрившись… нет, не загасить удар, изменить траекторию его движения, так, что он врезался не в чужую плоть, которой предназначался, а прижёг её собственную ногу, неожиданно больно прижёг, так, что она даже зашипела, втягивая воздух сквозь плотно стиснутые зубы. И тут же вся, целиком, со всем своим беспокойством, подалась обратно, к брату.
Выронил подушку… Или всё-таки столкнул? Мешает? Или… Или она всё-таки перестаралась?! Валера лежал не шелохнувшись, напряженный до предела, уткнувшись лицом в собственные руки и Женя, молча, с едва скрываемым волнением разглядывала его, ища, и в то же время, боясь обнаружить следы истерики, увидеть вздрагивающие от плача плечи или услышать задушенный всхлип. Но нет, он всё так же лежал, недвижимо-монолитный, как неживой и это показалось ещё страшнее. Она не решалась его позвать, так неловко и переступая с ноги на ногу в полной тишине. Хватит! Давно уже хватит! Он ведь не железный. «Сама-то ты много выдержала тогда, давно? Прежде чем сорвалась, чем заскулила, позорно разревелась? Напомнить, сколько раз успел до этого взлететь ремень?! Пять раз. Пять гребанных несчастных раз!»
Отправлено: 30.06.16 02:34. Заголовок: Звук очередного удар..
Звук очередного удара заставил напрячься, но боли не принес, вызвав недоумение и желание обернуться, с которым Валера, впрочем, сразу справился, так и оставшись лежать. Неожиданно затянувшаяся пауза дала возможность придти в себя настолько, что вернулась способность воспринимать происходящее. Думать о чем-то, кроме необходимости выдержать - пускай уже не так, как хотелось бы, но хотя бы молча. Еще три. Три последних, или потом будет очередное "еще столько же", Валера не знал. И вдруг отстраненно подумал, что в какой-то момент сдерживать стоны, а затем и крики станет невозможно, как уже сейчас невозможно лежать неподвижно. Понадобится ли перейти и эту грань? Скорее всего, да. Окажется ли достаточным? Этого пока Валера и сам не знал.
Он просто снова попытался честно ответить на вопрос, смогла бы эта порка удержать его от пьянства? И теперь уже показалось, что при такой формулировке вопрос не имеет смысла: что толку удерживать от того, что в любом случае не собираешься повторять? А если сформулировать иначе: "Смогла бы эта порка удержать его от чего-то, что он считает правильным и важным?" "Нет." А значит, и Женька не поверит, она слишком часто видит его насквозь. И если сегодня "нет" так и не перейдет в "да", нужно найти какой-то еще способ ее убедить. Интересно, бывает ли на водку аллергия? Если бывает, можно придумать, как сделать что-то, похожее на сыпь, или там покашлять для вида - мол, заболеваю, а пить если бы даже и хотел - больше никогда не смогу...
И тут он поймал себя на мысли, что оказался на этой кровати без штанов по сути не из-за выпивки даже, а именно из-за своего бесконечного вранья. И сейчас, едва перестав извиваться от боли, рассуждает о том, как бы это еще соврать позаковыристее...
Отправлено: 30.06.16 14:43. Заголовок: Валера по-прежнему н..
Валера по-прежнему не двигался и не издавал никаких звуков, но чуткая Женя всё же приметила, как до этого рванное, сбитое дыхание восстановилось, снова стало ровным и глубоким. И невольно успокоилась, слушая это дыхание, и, кажется, даже сама начала дышать в такт. Нет, всё в порядке. Удержались. Не переломила…
И всё же было тяжело. Затянувшаяся пауза в одно мгновение вернула все предыдущие сомнения о том, правильно ли она поступает…каменной тяжестью напомнила ей, что оступись она сейчас, и этот день станет её бичом на долгие и долгие годы, станет тем воспоминанием, которое потом будет понукать продолжать постоянный, мучительный поиск того, что нельзя было делать, а она сделала, что нельзя было говорить, а она сказала, как нельзя себя было вести, а она повела. И если всю жизнь ответственность за Валеру была, хоть и не вызывающей неудовольствия, но всё же вынужденной, то сейчас она впервые стала добровольной, и от этого только более сложной.
Три удара. Стоят ли они того, чтобы сейчас заново преодолевать себя, переступать, замахиваться и щелкать ремнем, принося боль и Валере и себе, только уже другого характера? А отказ от них? Стоит ли он потом тех долгих муторных мыслей о том, что они оба слабее, чем казались себе сами, что они не способны перенести такую малость, что жалость всё-таки прорвалась и Женя не умеет следовать своим собственным решениям, не умеет идти до конца, даже если уверена, что так будет лучше? Стоит ли…? Ей вспомнилась прошедшая ночь, узкая, жесткая кушетка, тикающие часы и истерика, которую оказалось просто невозможным задавить, спасительный бок подушки, в который она до боли вцеплялась зубами, и отвратительное чувство беспомощности, с которым невозможно бороться. Так какова плата за нерешительность?
Женя наклонилась и подняла скинутую Валерой подушку, сунула её ему обратно в руки. Без неё ведь действительно сложно будет удержаться. А удержаться нужно во что бы то ни стало, потому что если нет – то всё, только что пережитое в одно мгновение потеряет смысл. -Валер, ещё три раза. Только три. Ему ли она это говорила, или всё-таки себе? Женя помедлила, ища глазами самое нетронутое место на уже битом теле, и, определившись, тут же отступила, заводя руку в очередном замахе и с изрядной силой опуская ремень на ягодицы. И всё равно получилось чуть слабее, чем раньше, но при этом и сильнее, чем хотелось бы. - Один – звук собственного голоса отрезвлял и вытеснял все ненужные сейчас мысли. Семь секунд, показавшихся бесконечностью. И снова – взмах, щелчок, неожиданно громкий. - Два. Один раз. Остался только один раз. И тут ей в голову пришла мысль, которую она упорно отгоняла до этого. «А это» - вдруг решила Женька – «Пусть будет за меня. За измотанные нервы». И хлестнула, не так сильно, без ожесточения, но от всей души. -Три.
Всё. ВСЁ! На неё свалилось приятное облегчение и только сейчас она заметила, что почти и не дышала эти три последние удара. Ставший ненужным ремень тут же выпал из рук и был небрежно, с удовольствием выпнут в дальний угол, где металлическая пряжка с неприятным хлопком врезалась в стену.
Отправлено: 01.07.16 01:48. Заголовок: ----Конечно, он не стане..
Конечно, он не станет рассказывать Жене сказки про аллергию на спиртное: эта выдумка была слишком наивной и глупой, чтобы ее восприняли всерьез. А вот если бы что-то другое, кажущееся по-настоящему истинным, гораздо более правдоподобным, чем неказистая правда... Что-то, способное обнадежить, успокоить, отогнать страх? Смог бы он пойти ва-банк? Все вернуть... или окончательно все разрушить, если не сработает?
Насколько было бы проще, если бы Женя остановилась после первых десяти ударов, когда он сам верил, что это его удержит... а значит, могла поверить и она. Или не остановилась сейчас, и уже сколько понадобится - до криков, до слез, до мольбы о пощаде, чтобы снова захотелось избежать повторения любой ценой.
Валера поднял голову и посмотрел на сестру, которая выглядела такой несчастной, что он чуть не сказал: "Женя, хватит..." Просто не успел.
Женя Полозова пишет:
цитата:
Женя наклонилась и подняла скинутую Валерой подушку, сунула её ему обратно в руки.
Боится, что он сломается. А как он сам этого боялся! Но должен был убедиться, что между ним и истерикой - не только подушка чертова, но и что-то еще, достаточное, чтобы обойтись без нее. Поэтому он снова, на этот раз уже уверенно, столкнул ее на пол, глядя, как наволочка в полоску медленно переваливается вниз, исчезая... а потом запоздало понял, что натворил. Если теперь не выдержит, получится, что Женя его сломала. И надо было вцепиться в подушку намертво, наплевав на собственные сомнения...
Женя Полозова пишет:
цитата:
-Валер, ещё три раза. Только три.
Надо было... Но вставать самому, чтобы вернуть подушку на место или просить Женю еще раз это сделать уже поздно. Осталось только, сминая простыню, уцепиться руками за нее. И на всякий случай заранее закусить губу, чтобы точно получилось молча.
То ли долгий перерыв позволил полностью придти в себя и собраться, то ли Женя щадила, то ли все сразу, но после первого из оставшихся ударов удалось почти полностью справиться с болью. Только чуть дрогнули плечи. "Два", - привычно уже продолжил про себя Валера обратный отсчет. Пауза, такая же короткая, как и перед этим, но ее почти хватило, потому что не успело сбиться дыхание, и боль только начинала накатывать по нарастающей. И потому, что он просто не имел права отказываться от подушки... Предпоследний раз, от которого корчится и воет что-то внутри, загнанное достаточно глубоко, чтобы остаться незаметным, а тело сжимается и остается на прежнем месте. "Один." Почему-то появилась уверенность, что теперь уже будет на грани его возможностей, или даже немного за гранью. И он после завершающего удара второй раз прокусил губу, скорее инстинктивно, чем потому, что иначе было не вытерпеть.
Валера разжал пальцы, отпуская смятую простыню, и слизнул кровь с прокушенной губы. Полежал, приходя в себя, - не намного дольше, чем ждала сестра перед тем, как ударить в очередной раз, - после чего, приподняв попу, натянул штаны. Вроде бы, ничего нового Женька там увидеть не должна была, но все равно дальше разлеживаться в таком виде показалось неуместным. А полежать хотелось, хотя бы немного. Пока не появится уверенность, что он уже абсолютно спокоен, и на лице не читается только что пережитая боль.----
Отправлено: 02.07.16 00:21. Заголовок: И всё же, сколько ей..
И всё же, сколько ей тогда было лет? В тот первый, и практически единственный раз, когда её, не привыкшую к такому обращению, не церемонясь, вероломно выпороли? Она однозначно была младше Валеры… но вот насколько? На год? На два? Почему её вообще отправили к тётке? И если родители были в командировке, то где был Валера? А может… Может это был тот год, когда он угодил в больницу, перед самой школой? Отец работал, мать легла с ним… «Правильно!» - подсказало внутри – «А за тобой некому было присматривать. Двенадцать тебе всего было!» И вроде бы совсем недавно, она же себя очень хорошо помнила вот такой: вечно сбитые коленки, где-то измазанная одежда, путаница в ногах и в мыслях и постоянное желание кому-то что-то про себя доказать… И в тоже время так давно, столько успело перемениться и вокруг и внутри. И, конечно же, сейчас практически невозможно уже определить, сколько ей тогда досталось. Но… «Интересно, а сейчас бы… если бы… Я бы смогла?»
Задумавшись, Женя сначала не сообразила, что продолжает так же бездумно стоять в середине комнаты и пялиться на Валеру, которому, такое повышенное внимание явно было не к месту: он же всё ещё переживает внутри себя произошедшее, безуспешно пытается заглушить боль, так, чтобы было незаметно, как она мучительна… и не догадывается, что она, Женька, слишком хорошо его сейчас видит.
Ей ужасно захотелось протянуть руку, и зарыться пальцами в его волосы, провести с небольшим усилием ладонью по голове, ласково погладить, как маленького и сказать что-то очень хорошее. «Мне же не пять лет». Она встряхнула головой, опустила, уже будто бы протянутую для этого руку, а потом развернулась и села прямо на пол у изголовья кровати, откидываясь, и облокачиваясь спиной о её бок. Так показалось правильным: быть так близко к брату, как она только может, но при этом его не видеть, давая прийти в себя без лишних взглядов, под которыми приходилось притворяться, что всё хорошо. Она вытянула одну ногу, а другую подтянула к себе, обхватила руками и ткнулась в неё подбородком.
Женя интуитивно чувствовала, что на этот раз разговор всё же следует начинать Валере, и направление, в котором он потечет, зависит только от него. А значит, нужно немного подождать.
Отправлено: 02.07.16 02:24. Заголовок: Когда Женины шаги за..
Когда Женины шаги замерли возле кровати, он понял, что все, хватит. Кончено, еще хотя бы несколько минут были бы не лишними, но он представил себе, как Женя смотрит на него, не способного оклематься, и винит в этом себя. Что не остановилась раньше, не придержала руку хотя бы... Собственное поведение показалось похожим на какой-то убогий фарс в Василисином стиле под названием "Смотрите все, как мне больно и плохо! Это вы виноваты!" Он решительно перевернулся на спину и сел, удовлетворенно отметив, что терпимо. То, что можно и нужно игнорировать. Увидел Женю, которая сидела возле его кровати, слез на пол и устроился рядом с ней.
Он чувствовал, что между ними изменилось многое, но самое главное осталось неизменным: его обещаниям по-прежнему грош цена, и по-прежнему Жене будут мерещиться кошмары, в которых он, в очередной раз обманув, напивается до беспамятства, и...
Перенесенная боль, которая до сих пор еще окончательно не утихла, не прибавила словам веса, может быть даже напротив. Достаточно вспомнить, о чем он думал перед последними тремя ударами, когда уже понял, что ничего не вышло. Может быть, Женя все-таки поверит, что после порки он исправится? Другие люди как-то верят... И больно ему было по-настоящему... "А ты бы сам на ее месте поверил?" - Появился логичный вопрос. - "Вот и не считай ее глупее себя."
- Я не знаю, что делать, - сказал Валера совсем тихо. - Я лежал тут, когда три удара оставалось, и думал, что бы тебе соврать. Раз не получается так сказать правду, чтобы поверила... Глупости какие-то в голову лезли... А если бы не глупости, то я... не знаю...
Закрыв глаза, Женя чутко прислушивалась к тому, что происходит за спиной. Вот зашуршало накрахмаленное покрывало, вот скрипнула старая кровать, прогнувшись под весом брата… В голове вдруг ни с того ни сего нудно, монотонно зазвучала известная детская считалочка, как-то сразу сбив мысли с нужного направления: «Вышел месяц из тумана, Вынул ножик из кармана. Буду резать, буду бить - Всё равно тебе водить!»
И вроде бы бессмыслица, но какая-то уж слишком складная, и почему-то вспомнившаяся именно сейчас. «Буду резать, буду бить…»
Валера опустился рядом с ней, и Женька незаметно кинула один взгляд из-под полуопущенных ресниц на его лицо, пытаясь понять, что он чувствует, и сколько сейчас из этого занимает чувство боли. Не нашла ответа и опустила глаза вниз, зацепившись за деревянный рисунок пола. Валера Полозов пишет:
цитата:
- Я не знаю, что делать. Я лежал тут, когда три удара оставалось, и думал, что бы тебе соврать. Раз не получается так сказать правду, чтобы поверила... Глупости какие-то в голову лезли... А если бы не глупости, то я... не знаю...
Валера говорил так тихо, что Женя даже дыхание задержала, боясь его вспугнуть. От неловкого признания что-то больно царапнуло глубоко внутри, поднялось и выкатилось пониманием, что если бы Валера соврал… Если бы Женя поймала его на этой лжи после всего того, что произошло только что, сейчас, в ней бы самой что-то надломилось и уже до конца никогда бы не зажило, как бы он не пытался это исправить. - Валер – проговорила она так же тихо, как и он – Ты мне совсем не доверяешь, да? Ты думаешь, я вообще не понимаю, что я делаю, и зачем? Жене ужасно хотелось взять его за руку, но она не стала. Просто отыскала глазам его ладонь, которой он упирался в пол, и опустила свою рядом, невольно сравнивая… - Дело ведь совсем не в том, чтобы сделать тебе как можно больнее, заставить бояться… Дело в том, как мы вообще до такого дошли. Боль ведь забудется, всегда забывается… А вот забыть о том, что ты меня настолько испугал, что даже… Сможешь ли?
Отправлено: 02.07.16 14:59. Заголовок: Валера и сам не пред..
Валера и сам не представлял себе, что можно ответить на такое. Разве что попробовать выбить из него эти мысли, чтобы потом пришлось собирать себя по кусочкам из того, что осталось... и уже никогда не стать прежним. Если на самом деле его иначе никак не удержать, может быть так было бы и правильно. Только вот... За той гранью, где страх уже не позволит пойти на очередное сумасбродство, может появиться желание прекратить это жалкое, бессмысленное существование. Настолько сильное, что даже мысли о том, кто может пойти за тобой, не остановят.
Женя Полозова пишет:
цитата:
- Валер – проговорила она так же тихо, как и он – Ты мне совсем не доверяешь, да? Ты думаешь, я вообще не понимаю, что я делаю, и зачем?
Валера настолько ушел в свои мысли, что голос сестры заставил вздрогнуть. Ее вопросы оказались из тех, на которые ответить просто невозможно, потому что иногда правда никому не нужна. Она такая, что лучше без нее, но все почему-то стремятся к ней приблизиться и опалить крылья, словно мотыльки, бьющиеся под абажуром настольной лампы. И понимание приходит слишком поздно...
Она думала, что все понимает, не понимая на самом деле ровным счетом ничего. Хваталась обеими руками за протянутую им соломинку, зная, что иначе не выплыть... но еще не в силах понять, что и так - не выплыть тоже. Сказать было нечего, промолчать невозможно, и Валера впервые позавидовал мелкой Ваське, умевшей иногда так вовремя включать истерику и реагировать на неудобные вопросы невнятным бормотанием и размазыванием слез по лицу.
Женя Полозова пишет:
цитата:
- Дело ведь совсем не в том, чтобы сделать тебе как можно больнее, заставить бояться… Дело в том, как мы вообще до такого дошли. Боль ведь забудется, всегда забывается… А вот забыть о том, что ты меня настолько испугал, что даже… Сможешь ли?
Он с каким-то странным чувством осознал, что все получилось! Предлагая себя выпороть, он хотел дать Жене какую-то иллюзию, в которую она сможет поверить, и она все-таки поверила, просто нашла собственный источник веры. Родителям Игорюхи было нужно одно, сестре другое, но сути это не меняло. Все неожиданно пошло по плану, и оставалось только найти в себе силы, чтобы с правильными интонациями подтвердить, что да, понял, и теперь уже точно не забудет. Это совсем не сложно, он уже проделывал подобное не один раз.
Только еще одна ложь, после которой снова станет все хорошо? Или станет лучше сейчас, а потом они сами не заметят, как между ними появится стена...
- Помнишь, в новостях несколько дней назад рассказывали про аварию? Вот когда мы на кухне разговаривали, я представил тебя на месте бабушки погибшей девочки, и что это я сам в той машине. И понял, что никогда больше... и забыть не смогу.
- Помнишь, в новостях несколько дней назад рассказывали про аварию? Вот когда мы на кухне разговаривали, я представил тебя на месте бабушки погибшей девочки, и что это я сам в той машине. И понял, что никогда больше... и забыть не смогу.
Она согласно качнула головой. Отлично помнила, вместе же смотрели… как раз перед самыми сборами на дачу. Валера стоял в гостиной и долго, бездумно щелкал каналами, видимо, оттягивая то время, когда придётся отложить пульт и наконец-то заняться делами. Уставшей после университета Женьке, которая носилась по дому в тщетной попытке отыскать свой рюкзак, это начинало действовать на нервы. Девушка уже остановилась было в дверях, собираясь, если не рявкнуть на брата, как того хотелось, то просто отобрать у него пульт и выгнать в свою комнату складывать вещи, но остановилась, удивленная. Валера выглядел каким-то потерянным, когда завороженно, не отрываясь, глядел на экран. Женя бросила быстрый взгляд на телевизор, и тут ей резко стало не по себе. Там было горе – не постановочное, которое показывают в мыльных сериалах, а настоящее, человеческое, такое отчаянно—пронзительно-горькое, от которого даже так, по эту сторону экрана, стыла кровь в жилах. Беззвучно плачущая пожилая женщина, рвущаяся из рук медиков к маленькому, распростертому телу…
Тогда так хотелось забыть об увиденном. Просто щелкнуть кнопкой, чтобы она погасила не только глянцевый экран, но ещё и все воспоминания и чувства, им рожденные… Невозможно. Теперь уже невозможно. Кто же знал, что жизнь им теперь снова об этом напомнит, да ещё и таким страшным способом? -Знаешь – пробормотала Женя, подбирая к себе теперь уже обе ноги и обхватывая их руками, так, словно вдруг захотела стать очень маленькой – За себя ведь даже на одну сотую не так страшно, как за тех, кого любишь. Я это всегда знала, но никогда не понимала до конца… А теперь понимаю так хорошо, что тоже никогда уже в жизни не забуду.
В голове родилось ещё одно, почти стёртое воспоминание, от которого вдруг затопило сожалением и ещё немного – стыдом. - А ведь меня отец тоже однажды едва не выпорол, и, смешно сказать, тоже чуть ли не за то же самое… Тоже за бездумный риск своей жизнью. Я до сих пор помню, как у него мелко дрожали руки, когда он пытался стянуть свой ремень, и до сих пор не знаю, что его удержало в самый последний момент... Тогда я не понимала, что произошло, почему он в такой ярости... А теперь я задаюсь вопросом, как он меня тогда вообще не убил.
-Знаешь – пробормотала Женя, подбирая к себе теперь уже обе ноги и обхватывая их руками, так, словно вдруг захотела стать очень маленькой – За себя ведь даже на одну сотую не так страшно, как за тех, кого любишь. Я это всегда знала, но никогда не понимала до конца… А теперь понимаю так хорошо, что тоже никогда уже в жизни не забуду.
Валера молча смотрел на сестру, понимая, что слова лишние. Они оба теперь не смогут забыть... Рядом с этим отступает в сторону и кажется такой незначительной неловкость перед другом, у которого день рождения все таки, и надо поздравить по всем правилам, потому что иначе обидится, потому что принято так, и вообще. Если на самом деле друг, должен правильно понять отказ. Дружба измеряется явно не в литрах...
Женя Полозова пишет:
цитата:
- А ведь меня отец тоже однажды едва не выпорол, и, смешно сказать, тоже чуть ли не за то же самое… Тоже за бездумный риск своей жизнью. Я до сих пор помню, как у него мелко дрожали руки, когда он пытался стянуть свой ремень, и до сих пор не знаю, что его удержало в самый последний момент... Тогда я не понимала, что произошло, почему он в такой ярости... А теперь я задаюсь вопросом, как он меня тогда вообще не убил.
- А меня - за двойку в четверти по истории. Орал сначала, что я окончательно обленился, что ему за меня стыдно - ну как всегда. А потом выдал, что сейчас научит прилежанию, раз иначе не доходит... Я слушал все это и думал про Ксюху, про то, как ее родители к директору ходили, требовали дать контрольную на перепроверку другому учителю, потому что наша Крысовна их умнице Оксане отметки занижает. Валера замолчал, вспоминая. И тот день, и что было дальше - с ним самим, одноклассницей и ненавистной учительницей. - И вот он стоит передо мной с ремнем, и я понимаю, что не прощу. То, что что Ксюхины родители поверили ей, а он - этой лживой твари - может и прощу когда-нибудь. Но если посмеет - уже никогда. Похоже, он это понял, потому что вдруг развернулся и выбежал из моей комнаты, хлопнув дверью.
А потом Валера подумал, как Женя тащила его, пьяного, домой - хоть и урывками, но что-то в памяти сохранилось. Как потом таблетки искала, как у нее хватило сил его же еще и утешать, когда ему взбрело в голову, что с Игорем что-то случилось. И невольно вырвалось: - Как ты сама со мной выдержала?
Отправлено: 02.07.16 22:57. Заголовок: Женя слушала и не ве..
Женя слушала и не верила своим ушам. И, хотя, всё внутри подсказывало, что это чистая правда, что отец никогда им особенно не доверял, что он действительно способен так себя повести, и всё равно это казалось такой невероятной дикостью, что не хотелось в неё верить. Не хотелось верить, что человек, столько лет их растивший, так просто, ничего не проверив, не уточнив, не выслушав третью сторону, готов поверить чужому человеку, а не собственным детям. Хотелось закричать, спросить: а мама? Мама тоже была на стороне отца? А она, Женька, где была в это время? Почему она не вступилась за брата, когда это было так нужно? Почему она даже не знает, что такое было? Про двойку знает, про то, как эта учительница любит занижать оценки, знает, но вот про всё остальное… Женя уже собиралась задать все интересующие её вопросы, со всей присущей ей эмоциональностью, как Валера вдруг резко сменил тему.
Валера Полозов пишет:
цитата:
- Как ты сама со мной выдержала?
Переход показался ей настолько неожиданным, что она на несколько секунд растерялась, повернула голову и встретилась взглядом с темными внимательными глазами. Выдержала? Что выдержала? Потом догадалась, что он говорит о прошедшей ночи и… растерялась ещё больше. Секрет был слишком прост, чтобы его озвучивать: она просто не думала о том, что ей должно было быть тяжело, о том, что можно не стерпеть, можно где-то, в чем-то сломаться… Потому что у неё не было другого выбора, потому что её вело от совсем других переживаний, не касающихся её самой, потому что.... миллион "потому что".
Пауза затягивалась и она снова посмотрела на него, такого бледного, растрепанного, такого родного, такого настоящего сейчас, и почувствовала, как ей ужасно хочется сейчас податься к нему, схватить за руки, закричать: «Посмотри на меня! Ты не видишь, как я тебя люблю, люблю, люблю?! Как я могу не выдержать?!» Но все мысли, обличенные в слова вдруг показались ей такой глупостью, такой пошлостью, так просто обесценивали всё то, что она пережила за эти сутки, всё то, что она переживала сейчас, что застряли в горле. И тогда она сделала то, что так давно, так отчаянно хотела сделать: повернулась к нему, подалась вперед всем своим существом, так, что он даже на мгновенье покачнулся от её напора, обхватила, крепко стиснула в кольце своих рук, так, что даже у самой на секунду сбилось дыхание.
Ей вспомнилось, как она обнимала этой ночью, на лавочке, холодного, безучастного, когда его тошнило, и потом, когда он совсем ничего не понимал, и цеплялся за неё, безуспешно пытаясь встать, а ей так нужно было ещё одно подтверждение, что он в порядке, что всё обошлось… Но сейчас у неё под руками было настоящее, живое, такое знакомое, такое восхитительное тепло, что она почувствовала, как к горлу подкатывает тугой комок, с которым почти невозможно бороться. - Такой ответ подойдёт? – спросила она глухо, ткнувшись лицом в его плечо.
Отправлено: 03.07.16 01:32. Заголовок: Валера смотрел, как ..
Валера смотрел, как изменяется Женино лицо, когда он рассказывал про реакцию отца на двойку, и подумал, что наверно зря вспомнил эту давнюю историю, одну из многих в его понимании, выделявшуюся лишь так и не осуществленной угрозой порки. Может быть, родители вели себя с ней как-то иначе? Или просто он сам не замечает что-то важное, выходящее за рамки родительского долга? Он сменил тему, так и не найдя ответа.
Женя смотрела смотрела ему в глаза, и слов было не надо. Хотелось просто сидеть вот так рядом с ней, понимая гораздо больше, чем можно сказать. А потом она обняла его, порывисто и неожиданно, и в какой-то момент ему показалось, что они оба сейчас повалятся на пол, не удержавшись. Внезапно захотелось забыть, что ему уже четырнадцать, и прижаться к ней, как когда-то, ища любовь, заботу, нежность... а иногда и сочувствие. Словно где-то внутри еще жил тот самый маленький мальчик, которому иногда так хотелось, чтобы его пожалели, когда упал, например... но при этом уже тогда было стыдно это признать: он же будущий мужчина! Сейчас мальчику было гораздо больнее, чем когда он разбивал коленки...
Валера мотнул головой, отгоняя эту мысль. Постыдную жалось к себе, которая в тот момент показалась особенно неуместной, способной опошлить все, что происходило между ним и сестрой. И попытался переключиться на что-то другое. Первым пришел в голову почему-то образ Крысовны, и подумалось, что Женя бы ей не поверила, сколько бы та ни вопила на родительском собрании о его лени и тупости. Может быть даже не задумываясь, кто на самом деле прав. Просто потому, что Валера свой, а Крысовна эта - чужая противная тетка.
Женя Полозова пишет:
цитата:
- Такой ответ подойдёт? – спросила она глухо, ткнувшись лицом в его плечо.
Валера прижался к ней и неловко обнял за плечи, все понимая, но не зная, как сказать, что тоже очень любит ее. Просто нужные слова не находились, чтобы объяснить, что самое главное - что они есть друг у друга. Поэтому он просто сидел практически неподвижно, словно боясь спугнуть мгновение. И еще он понял, что насторожило его в ее давнем воспоминании про отца, почему вообще вспомнилась та двойка по истории...
Слёзы всё-таки подкатились к глазам упругой волной, и замерли на глазах, почти готовые пролиться. Женька только посетовала на эту, несвойственную ей обычно, сентиментальность, и зажмурилась покрепче, чтобы ни одна слезинка точно не покинула тесного плена её век. И дело было даже не в том, что Валера мог её неправильно понять (потому что понял бы), или в том, что её слезы породили бы между ними неуместную неловкость, а просто не хотелось тратить на них время. Хотелось не плакать, а просто обнимать Валеру вот так вот так долго, как она только сможет, пока ноги не сделаются каменными, не врастут в деревянную поверхность пола, подобно корням, не сделают её монолитным продолжением дома… Она улыбнулась этим смешным мыслям.
Валера молча обнимал её так неловко-нежно, что её и саму внутри заполнило, затопило этой нежностью, которая поднималась в ней, выплескивалась через край, не поддавалась контролю. Это завтра он вспомнит, что он почти взрослый, что ему уже целых четырнадцать, что взрослые парни особенно не нежничают, и ещё какие-нибудь глупости. Но сейчас… Женька чувствовала, что ей позволено капельку больше чем обычно и жадно этим пользовалась, черпая в нём так не хватающее ей всегда тепло, родное, уютное, снова и снова и снова читая в нём безмолвное признание в её нужности, необходимости в ней. Кажется, она даже что-то замурлыкала себе под нос…
Она так и не поняла, сколько просидела так, пока не почувствовала, что она в состоянии оторваться от брата. Что слезы, даже если и не ушли совсем, то остались где-то на самой глубине её глаз, заметные, но уже безопасные, уже не способные пролиться. И тогда Женька поддалась чуть назад, отстраняясь, чтобы взглянуть Валере в лицо, но ещё не выпуская его до конца из своих рук, поймала его взгляд… -Как ты? – спросила она, имея ввиду всё сразу. Не потому что ей нужен был его ответ, а просто потому, что хотелось спросить.
Отправлено: 03.07.16 19:30. Заголовок: Он сильнее прижался ..
Он сильнее прижался к сестре, словно читая ее мысли и понимая, что скоро это состояние пройдет. А потом, если даже и захочется просто обнять Женю и посидеть с ней рядом, это желание так и останется только в мыслях.
Снова вспомнил, как не похожи и одновременно похожи были их воспоминания об отце. И вдруг подумал: неужели она не понимает? Конечно, отец испугался за нее, переволновался... и что? Да просто захотел сорвать все это на ней, чтобы самому стало легче. Как потом чуть не сорвал на Валерке раздражение после унизительной выволочки, которую устроили на родительском собрании за ленивого и бестолкового сына. Если задуматься, в ситуации с той двойкой тоже можно было бы увидеть желание гордиться им, Валеркой. Умным, талантливым, которого ждет прекрасное будущее. Таким, чтобы даже самая стервозная и придирчивая жаба не нашла, за что поставить двойку. Но снова перед глазами возникала расстроенная Ксюшка в школьном вестибюле, и как ее отец смотрит листок с той самой контрольной, как темнеет его лицо... как он потом бежит наверх, бросив дочери резкое "подожди". И понятно, что он в бешенстве, но не из-за девочки, а из-за тех, кто посмел ее обидеть.
Почему-то Валере всегда хотелось думать, что отец прочел его мысли и остановился именно потому, что такое не прощают. Хотя все могло быть и намного проще: сын был не готов подчиняться, и собирался драться или даже кусаться и царапаться, как девчонка, если это понадобится. Не для вида, а всерьез, как будто перед ним хулиган-старшеклассник, который намного сильнее, но это не повод позволить себя унижать. А Женьке, которая готова была понять побуждения отца, самой оказалось не надо таким образом срывать злость. Хотя могла бы... Да что там, даже когда он сам предложил, она не сорвалась...
Валера с удивлением понял, что да, действительно, Женя вполне могла за ночные приключения выпороть его по собственной инициативе, не смотря на то, что он сейчас уже наверно даже сильнее, чем она. Отцу не подчинился бы ни тогда, ни если бы на самом деле был не прав и понимал это. А сестре, издерганной, напуганной, все еще переживающей ужас прошедшей ночи - подчинился бы, если бы увидел, что ей от этого станет хоть немного легче.
Женя Полозова пишет:
цитата:
-Как ты? – спросила она, имея ввиду всё сразу. Не потому что ей нужен был его ответ, а просто потому, что хотелось спросить.
Он понял, о чем она, и хотел уже привычно ответить, что все в порядке, но слова замерли, не сказанные. Сейчас она имела право знать, что он думал и чувствовал на самом деле... и что она сама все сделала правильно. Даже не смотря на то, как тяжело было признавать собственную слабость, все эти жалкие и постыдные мысли, копошившиеся в голове. - Я не думал, что так будет... Когда знаешь, что ведешь себя, словно..., - он задумался, подбирая сравнение, - ... Васька Игорюхина, если бы она своих предков наконец довела. Стыдно,тошно - и ничего не получается с этим сделать. Сам предложил, и сам не могу терпеть... Не знаю, как ты все это поняла.
В том, что Женя поняла, не было сомнений. Когда она читала стихи... и потом, когда перестала видеть в нем ту самую дико несчастную и жутко страдающую Ваську, которую необходимо пожалеть, иначе не выдержит. Тогда, пытаясь за слишком короткие паузы хоть немного отойти от боли, ставшей уже почти невыносимой, он вдруг понял, что если бы со стороны действительно выглядел настолько жалким, как ему самому казалось, Женя бы просто не смогла - так. И если бы считала, что он этого не выдержит - тоже не смогла бы.
- Я не думал, что так будет... Когда знаешь, что ведешь себя, словно..., - он задумался, подбирая сравнение, - ... Васька Игорюхина, если бы она своих предков наконец довела. Стыдно,тошно - и ничего не получается с этим сделать. Сам предложил, и сам не могу терпеть... Не знаю, как ты все это поняла.
Её вопрос был скорее риторическим, просто для того, чтобы разрушить эту звенящую тишину, чтобы услышать свой голос – а там ли не осталось вдруг слезливых ноток? И чтобы слышать звучание и его голоса тоже, чтобы угадать по интонациям то, о чем он сейчас думает...
Но гадать не пришлось, потому что брат вдруг воспринял её вопрос предельно серьёзно и сам заговорил о том, что ей так важно было знать, но о чём она всё равно не решилась бы спросить. Она выслушала его довольно спокойно, только сравнению с Васькой украдкой улыбнулась – и чем его так сильно зацепила эта капризная девчонка, что он постоянно сравнивает себя с ней? И её Женьку тоже иногда, пусть даже только и затем, чтобы объяснить что-то важное…
И тут же снова посерьёзнела. Помолчала некоторое время, подбирая слова. - Валер, я понимаю, что когда идёшь на подобное, до последнего хочется повести себя идеально. Быть сдержанным, сильным, спокойным… Вот только мы – просто люди, и есть вещи, которые контролировать до конца всё равно не возможно, как ни старайся. И в данном случае достоинство проявляется не в отсутствии реакции на боль, а в борьбе с ней, с самим собой. И ты выдержал эту порку с достоинством… наверное сам даже не понимаешь, с каким. «С гораздо большим, чем я когда-то» - подумала Женька несколько тоскливо, но так и не сказала вслух.
И тут же поняла, что и ей необходимо кое в чем сознаться, чтобы честность между ними была абсолютной… даже если он её сейчас и не поймёт. - А знаешь – сказала она вдруг – Я ведь тебе почти сразу поверила… Не знаю, когда именно, но когда замахивалась в первый раз, уже знала, что ты сказал правду, что не солгал… Потому что иначе бы ты на всё это просто не пошёл. Потому что тебе было так важно меня убедить, что это оказалось твоим единственным и самым сильным доказательством… Вот только останавливаться было уже поздно. А потом поняла, что и нельзя... любой ценой нужно продолжать, как бы не скребло, как бы не мучило... По эту сторону баррикад оказалось гораздо сложнее находиться, чем я когда-то думала.
- Валер, я понимаю, что когда идёшь на подобное, до последнего хочется повести себя идеально. Быть сдержанным, сильным, спокойным… Вот только мы – просто люди, и есть вещи, которые контролировать до конца всё равно не возможно, как ни старайся. И в данном случае достоинство проявляется не в отсутствии реакции на боль, а в борьбе с ней, с самим собой. И ты выдержал эту порку с достоинством… наверное сам даже не понимаешь, с каким.
Какими же ожидаемыми были слова Жени! Валера вдруг подумал, что именно это и говорят тем, кого любят, когда хотят поддержать. Иногда на самом деле так думают, или даже заставляют себя подумать, потому что свой же, родной, который для тебя самый лучший. Иногда все слишком явно, и никакое самовнушение не может заставить поверить... но говорят все равно, еще убедительнее, надеясь, что тот, к кому слова обращены, поверить сможет, и ему от этого станет легче. Он знал, что Женя сейчас говорит то, что думает, но если бы... она наверняка сказала бы то же самое теми же или почти теми же словами. Чтобы не раздавить окончательно... Или все-таки нет?.. - Вот поэтому иногда просто невозможно быть честным, - ответил он скорее своим мыслям, чем сестре, - Если бы я еще и разревелся вдобавок ко всему, стал умолять прекратить или вообще сбежал, ты не постаралась бы мне, даже такому, помочь принять себя как есть? Не попробовала бы убедить, что и это нормально?
Женя Полозова пишет:
цитата:
- А знаешь – сказала она вдруг – Я ведь тебе почти сразу поверила… Не знаю, когда именно, но когда замахивалась в первый раз, уже знала, что ты сказал правду, что не солгал… Потому что иначе бы ты на всё это просто не пошёл. Потому что тебе было так важно меня убедить, что это оказалось твоим единственным и самым сильным доказательством… Вот только останавливаться было уже поздно. А потом поняла, что и нельзя... любой ценой нужно продолжать, как бы не скребло, как бы не мучило... По эту сторону баррикад оказалось гораздо сложнее находиться, чем я когда-то думала.
Это признание стало неожиданностью. И почему-то Валера представил себе, что было бы, если бы Женя, поверив, сразу отложила ремень и сказала ему об этом. Какими бы ни были ее слова, для него они тогда прозвучали бы примерно так: "Я не могу тебя ударить, не могу, и все тут. Ты прижал меня к стенке. Хотел услышать, что я тебе верю? Я тебе верю. Могу даже еще несколько раз это повторить. Теперь очередь за тобой: сделай вид, что все прекрасно, и все сразу будет прекрасно, как всегда. Ты же отлично умеешь играть в эту игру?" - Иногда мне кажется, что ты знаешь меня лучше, чем я сам... - Задумчиво произнес он. - Если бы ты остановилась... Валера замолчал, не закончив фразу. Если бы Женя остановилась, это было бы доказательством, что он сломался, и она все понимает. И никакие слова, даже самые искренние, не смогли бы его убедить, что это не так. Он какое-то время сидел молча, обдумывая. А потом вспомнил, как Женя ему подушку поднимала, и прямо перед этим... - И я все-таки хотел попросить тебя остановиться, перед последними тремя ударами. Я тогда посмотрел на тебя и показалось, что ты больше не можешь, и признаться в этом не можешь тоже...
- Вот поэтому иногда просто невозможно быть честным, - ответил он скорее своим мыслям, чем сестре, - Если бы я еще и разревелся вдобавок ко всему, стал умолять прекратить или вообще сбежал, ты не постаралась бы мне, даже такому, помочь принять себя как есть? Не попробовала бы убедить, что и это нормально?
Женька пораженно уставилась на него и даже не нашлась сразу что ответить. Потому что перед ней снова отвратительным, уже порядком надоевшим унизительным воспоминанием снова мелькнуло лицо тетки, яростное, покрасневшее, её железная хватка и собственный оглушительный ор, наполовину злобный, наполовину испуганный, тщетные попытки вырваться, больше похожие на агонию и ноющая боль в оттянутой руке…
И почему Женька всегда так стыдилась этих воспоминаний? Почему никогда никому об этом не рассказывала? Вот и сейчас, почувствовала, что от неловкого вопроса брата ей пунцовой, горячей краской залило щеки. И запоздало поняла, что ещё немного, и она себя совсем выдаст. - Иногда и это нормально – пробормотала она как то разом смутившись. Ещё одна ошибка. Ведь он её спрашивал про себя, а она ему про себя ответила… Но, может, не догадается. Тут сложно догадаться, если не знать наверняка. Особенно после того, как она тут же исправилась и заметила: -Если бы ты на такое вообще был бы способен, ты бы даже не лёг сам, не то, чтобы штаны по собственной инициативе спускать...
Валера Полозов пишет:
цитата:
- Иногда мне кажется, что ты знаешь меня лучше, чем я сам... - Задумчиво произнес он. - Если бы ты остановилась... -И я все-таки хотел попросить тебя остановиться, перед последними тремя ударами. Я тогда посмотрел на тебя и показалось, что ты больше не можешь, и признаться в этом не можешь тоже...
Теперь, когда всё было позади, когда она точно знала, что не ошиблась, что удержалась на грани, думать и говорить о произошедшем было почти легко. Поэтому она улыбнулась ему почти весело: -А я через «не могу». У меня не было выбора, помнишь?
И тут ей в голову пришла мысль, которая ей совсем не понравилась: -Вот только… Господи, как же повезло, что тебе подобная идея утром в голову не пришла! Я думала, я с ума сойду… Нервы на пределе, ты меня слушать не хочешь… я на тебе живого места не оставила бы, наверное. Я ведь тебе тогда чуть в глаз не заехала на эмоциях, едва удержалась.
Отправлено: 05.07.16 01:36. Заголовок: Удивление на Женином..
Удивление на Женином лице, быстро сменившееся румянцем стыда, стало ответом: даже сейчас она как минимум кривила душой, когда говорила, что он выдержал порку с достоинством. Какое там достоинство, если с первых ударов не в состоянии держать себя в руках? Правда, сейчас это уже виделось хотя бы не таким кромешным позором, как тогда.
Женя Полозова пишет:
цитата:
- Иногда и это нормально – пробормотала она как то разом смутившись.
Ну да... А чего он, собственно, ожидал, когда потянуло откровенничать о том, о чем вообще говорить не стоило? Как бы он сам сказал на ее месте вне зависимости от того, что думал бы при этом на самом деле? Вот именно... Валера был в какой-то степени благодарен за то, что Женя хотя бы сейчас признала очевидное, честно ответив на его вопрос. Тем более, что она же и доказала ему, что эта слабость - не самая страшная и не самая позорная. Доказала так, что он действительно понял и принял ее доказательство.
Женя Полозова пишет:
цитата:
-Если бы ты на такое вообще был бы способен, ты бы даже не лёг сам, не то, чтобы штаны по собственной инициативе спускать...
А ведь тогда, когда ему так хотелось погромче врубить радио, чтобы в случае чего заглушило его вопли, он вовсе не был уверен, что не способен на такое. И до этого, когда просто отгонял мысли о том. чем это может обернуться для него самого, плохо представлял себе, на что идет, и насколько тяжело окажется на самом деле. Но сейчас захотелось отогнать эти мысли. И он ляпнул первое, что пришло в голову: - Чтобы уложить меня насильно и снять с меня штаны, ты опоздала на несколько лет.
Глупость, конечно. Представить себе, чтобы Женя с ним маленьким так поступила, он не мог, и перед глазами возникла довольно комичная сцена, где Женя пытается тащить его, не маленького вовсе, а нынешнего, в сторону кровати, а он ...просто не хочет идти. Женя Полозова пишет:
цитата:
-Вот только… Господи, как же повезло, что тебе подобная идея утром в голову не пришла! Я думала, я с ума сойду… Нервы на пределе, ты меня слушать не хочешь… я на тебе живого места не оставила бы, наверное. Я ведь тебе тогда чуть в глаз не заехала на эмоциях, едва удержалась.
- Значит, было бы так... Валера пожал плечами, понимая, что если бы счел нужным именно утром, утром и предложил бы. И наверно было бы совсем без пауз, даже коротких. И всегда в полную силу, и гораздо больше... - Может быть, я бы не выдержал, - добавил он совсем тихо.
Отправлено: 05.07.16 14:15. Заголовок: И всё же, как с ним ..
И всё же, как с ним было непросто! Женя внезапно подумала, что всё-таки в Валере, каким бы взрослым и самостоятельным он не хотел казаться, ещё живёт тот ребенок, которого так важно хвалить. Говорить о том, какой он молодец, что всё в его жизни хорошо и правильно… Да что Валера, ей самой иногда так не хватало этого простого «ты молодец», способное так просто развеять все её сомнения! Только… Этот маленький ребенок в Валере, так отчаянно жаждущий одобрения, теперь причудливо сплетался в нём с почти взрослой сообразительностью, с постоянным подозрением в обмане, что теперь не то что лгать, говорить правду так, чтобы он ей поверил, было сложно.
Наблюдая за тем, как меняется Валерино лицо, Женька заключила, что ему её реплика пришлась не по душе. Но, даже отвлекшись от неприятных воспоминаний, она всё равно не смогла бы дать ему другой ответ… просто потому, что тогда призналась бы сама себе, в том, что она настолько слабая, что это за пределами нормы. И тогда уже не Валеру, а её придётся спасать из пучины отвращения к самой себе. Правда, сейчас она вдруг подумала, что если будет нужно, то не колеблясь пожертвует своей самооценкой ради его. Если ему будет нужно, то пусть почувствует себя сильнее, увереннее на её фоне… А она? Она с собой как-нибудь справится. Всегда справляется.
Валера Полозов пишет:
цитата:
- Чтобы уложить меня насильно и снять с меня штаны, ты опоздала на несколько лет.
В другой момент её бы эта реплика рассмешила, но сейчас почему-то, отдалась такой обидой, что она даже его плечи из рук выпустила. Хотела спросить: «Ты что, действительно считаешь, что меня только отсутствие физической силы останавливает? Что я на такое вообще способна?» Но не успела, потому что перед ней снова мелькнуло утро… и то, как дернулась рука, и как в глазах темнело от неконтролируемой ярости… И поняла – способна. Если довести её так, она на очень многое способна.
Конечно, она не умела читать мысли. Но если бы она знала, о чём думал Валера ранее, когда они говорили об отце, если бы брат спросил её, почему она способна понять его и простить…. Сейчас у неё нашёлся бы для него ответ: потому что она такая же. Потому что, оказывается, и она способна так глупо сорвать на ком-то злость, не задумываясь о последствиях.
И она вдруг представила себе, что было бы, если бы не сейчас, когда Валера уже способен дать отпор, а гораздо ранее, когда он был ещё так мал и беззащитен, её накрыла бы такая же волна неконтролируемого бешенства. Промелькнуло видение, как она его тащит куда-то, такого маленького, такого ведомого, кричит на него, замахивается и… И перед глазами встало перекошенное лицо тетки. А Женьке вдруг стало почти физически плохо.
Валера Полозов пишет:
цитата:
- Значит, было бы так... -Может быть, я бы не выдержал, - добавил он совсем тихо.
Конечно же, эта фраза ничуть не облегчила то каменное, что опустилось на дно её души. И воспоминания о собственной порке уже не казались такими постыдными, потому что приносили понимание: да лучше самой тысячу раз сломаться под весом чужой ярости, чем вот так злобно, так слепо ломать тех, кого по-настоящему любишь! И если себя ещё можно как-то склеить, собрать по кусочкам, то уничтоженное вот так вот, уже никогда не починить. -Это я не выдержала бы – сказала она ещё тише, чем он, виновато утыкаясь взглядом в пол – Потом, когда увидела бы, что наделала… И так отчаянно захотелось, чтобы он ей сказал сейчас, что всё это глупости, что до такого она точно не дошла бы! Вот только и это будет ложью... -Ты... ты бы меня потом... смог бы простить?
Отправлено: 05.07.16 21:49. Заголовок: Он зря затеял этот р..
Он зря затеял этот разговор... Как же хотелось вернуться назад, в то самое мгновение, когда Женя спросила, как он. "Нормально." Улыбнуться, подтверждая, что это на самом деле так, и обнять ее крепче. А потом сидеть и молчать, или обмениваться вроде бы ничего не значащими, но такими важными для них обоих фразами. Просто быть вместе... Но он все испортил. Показалось, что нужно как-то объяснить, что она поняла все правильно, и поступила правильно. А в итоге... Женя Полозова пишет:
цитата:
В другой момент её бы эта реплика рассмешила, но сейчас почему-то, отдалась такой обидой, что она даже его плечи из рук выпустила.
Валера просто не понимал, что было не так. Всего лишь глупая и, похоже, неуместная штука... которая почему-то Женьку задела. Или дело в том, что он ей не поверил, когда она так искренне хотела его утешить? Да, ложь... Но если лжет, потому что любит, разве этого недостаточно, чтобы промолчать в ответ? И не пытаться докопаться до истины, всем известной и никому не нужной, от которой им обоим станет хуже?
Женя Полозова пишет:
цитата:
-Это я не выдержала бы – сказала она ещё тише, чем он, виновато утыкаясь взглядом в пол – Потом, когда увидела бы, что наделала…
Вот и как ее понять? Что бы она наделала? Не помешала бы ему, переоценившему собственные силы, убедиться в этом? Он ведь уже даже не уверен, что смог бы себя заставить остаться на кровати, если бы стало совсем невыносимо... Но Женя привыкла во всем винить себя. Она, сколько он помнил, всегда терзалась, находя свою вину в его неудачах: не подсказала, не досмотрела, не догадалась вовремя соломки подстелить.
Женя Полозова пишет:
цитата:
-Ты... ты бы меня потом... смог бы простить?
- За что прощать? - Он удивленно посмотрел на сестру. - За то, что я сам тебя заставил?!
Отправлено: 05.07.16 22:41. Заголовок: В человеке, в любом,..
В человеке, в любом, от самого последнего негодяя до самого праведного мученика, всегда есть две стороны: светлая и темная. Это незыблемый закон природы, такой же неоспоримый, как то, что солнце встаёт на востоке и садится на западе. И у всех это темное и светлое по-разному теснится в груди, подобно краске гуаши: у кого-то это просто две отдельные баночки чистого цвета, у кого-то – скучные серые тона, а кто-то разводит у себя в душе причудливые разводы. Женька впервые заглянула в себя так глубоко, и хоть там не было ничего страшного, но ей вдруг на секунду показалось: она видит сплошной, густой, непроглядный черный цвет.
Валера смотрел на неё с таким жалобным недоумением, что она почувствовала необходимость объясниться, но не знала, как. И в который раз Женя пожалела, что душа у неё не на пуговице: так, чтобы можно было просто в один момент вытащить её из петельки и выпустить то, что её так беспокоит, вместо того, чтобы так долго и мучительно подбирать нужные слова.
Валера Полозов пишет:
цитата:
- За что прощать? - Он удивленно посмотрел на сестру. - За то, что я сам тебя заставил?!
-Да при чем тут… Валера! Дело ведь не в том, кто инициатор, а в том, что я действительно хотела сделать тебе больно! Мне было так плохо, что я захотела, чтобы плохо было и тебе, понимаешь? – её немного лихорадило, когда она быстро, безжалостно выталкивала из себя эти слова, ни на секунду не позволяя себе задуматься - Я так волновалась, а ты даже этого не понимал, что мне хотелось стереть это безразличие с твоего лица. Любым способом!
Она смотрела на него и думала – не поймёт… А хочет ли она, чтобы он её понял? Если хочет, нужно рассказывать всё, обнажаться до самого дна. Как же она пыталась этого избежать! -Тётю Катю помнишь? – выпалила она, прежде чем успела передумать.
-Да при чем тут… Валера! Дело ведь не в том, кто инициатор, а в том, что я действительно хотела сделать тебе больно! Мне было так плохо, что я захотела, чтобы плохо было и тебе, понимаешь? – её немного лихорадило, когда она быстро, безжалостно выталкивала из себя эти слова, ни на секунду не позволяя себе задуматься - Я так волновалась, а ты даже этого не понимал, что мне хотелось стереть это безразличие с твоего лица. Любым способом!
Валера вспомнил, как проснулся, терзаемый похмельным чувством вины перед всем миром и перед Женей в первую очередь. Поняла ли она, что это не совесть заговорила, а все та же водка, наградившая его поутру не только головной болью и тошнотой, но и кучей самоуничижительных мыслей и раскаяния? От которых тошно, и даже очень. И скотиной себя чувствуешь окончательной, и стыдно невыносимо... У всего этого, как он прочел после того, как в первый раз напился, было даже какое-то научное объяснение. Могла ли боль заставить его начать воспринимать происходящее не через призму выпитого накануне? Едва ли... И все же в одном он был уверен наверняка:
- Ты бы сделала мне больно, если бы на самом деле этого хотела. Тогда - не дожидаясь, пока я предложу. Или сейчас, вспомнив, каким я был утром...
Женя Полозова пишет:
цитата:
-Тётю Катю помнишь? – выпалила она, прежде чем успела передумать.
Сначала вспомнилась мамина подруга, которая приходила к ним чуть ли не каждые выходные, всегда с какими-нибудь сладостями и недорогими, но милыми сувенирами для всех. Вроде бы, когда был маленьким, он называл ее тетей Катей? Или она с самого начала была Катериной безо всяких теть? Но зачем ее помнить, если вот она - улыбка на загорелом лице, очередная фантастическая прическа и куча не менее фантастических новостей обо всем - от ремонта у соседей до политики?
И тут память подсунула другое воспоминание: вроде бы какое-то семейное торжество, и женщина в желтом платье с огромным букетом тюльпанов, тоже желтых. В тот момент, когда мама подвела его за руку со словами "Поздоровайся с тетей Катей", лица за этим букетом не было видно, а потом ему и Сашке подарили по машинке, и сразу стало не до тети Кати. - Смутно, - четно признался Валера, который теперь даже не мог вспомнить, худая она была или толстая.
- Ты бы сделала мне больно, если бы на самом деле этого хотела. Тогда - не дожидаясь, пока я предложу. Или сейчас, вспомнив, каким я был утром...
И всё же Валера знал её ничуть не хуже, чем она его. Он будто бы прочитал в ней то, что ей так важно было услышать, и произнёс это вслух почти дословно. И хоть его слова не убедили её до конца, всё равно дышать стало чуть легче. Она благодарно качнула головой на уверенность в его голосе.
Валера Полозов пишет:
цитата:
- Смутно, - четно признался Валера, который теперь даже не мог вспомнить, худая она была или толстая.
Не помнил… Хотела бы и Женя её забыть! Ещё не поздно было передумать, ещё так легко было свернуть разговор в совсем другую сторону. Да даже честно сказать, что передумала рассказывать…! Это же Валера, он всё поймёт, спокойно и без вопросов оставит ей её право на собственные секреты… И всё-таки она решилась, слишком уместно было сейчас это признание, слишком много оно сейчас прояснило бы.
Женя подвинулась, снова садясь рядом с Валерой, облокачиваясь спиной о бок кровати. Вот только теперь совсем к нему близко, почти вплотную. Снова подтянула к себе ноги, на секунду утыкаясь уже начинающим пылать лицом себе в колени. -Валер, это не то, чтобы большой секрет… Просто кое-что, про что никто не знает, и будет всё же лучше, если и не узнает. В том, что брат умеет держать язык за зубами, она ни секунды не сомневалась – слишком много у них было общих тайн, самого разного рода. Но всё равно произнесла это предупреждение вслух, будто бы сразу обозначая, насколько важно для неё то, что она собралась сейчас поведать.
- Тётя Катя – наша двоюродная тётка с маминой стороны. Конечно, ты её не помнишь, она живёт в Воронежской области и к нам чаще, чем раз в пять лет не суется. Или ещё реже, зависит от габаритов надвигающегося семейного торжества – тон Жени выдавал всё её отношение и к данной родственнице и к подобным мероприятия. - В один год, может быть, помнишь, лет… где-то восемь назад, тебя положили в больницу на какое-то срочное обследование, и мама легла с тобой. Отец тоже куда-то уезжал по работе, а меня не с кем было оставить. Почему-то, все эти года, часто возвращаясь к данному воспоминанию, Женя воспринимала его через голые сухие факты, без какой-либо эмоциональной составляющей: да, было. Оступилась, понесла наказание, была прощена. Забыли. Всякое бывает. Но сегодня память, словно над ней издеваясь, преподносила новые и новые сюрпризы, рассказывая ей о том, что она чувствовала тогда, о чем думала… почему вообще так получилось. И от этого с каждой секундой становилось только тяжелее.
- Вот меня к ней и отправили, на целый месяц. Просто посадили в поезд, предупредили проводницу, о том, что меня встретят, и помахали ручкой... И вперед: в незнакомый город, к незнакомым людям… В холодное, неприветливое одиночество, которое с ней никто не мог разделить, в постоянную тревогу о том, что осталось дома. Женьке тогда казалось, что старая жизнь, дом, родители, брат, всё это кануло в прошлое навсегда, что теперь будет только этот чужой неприветливый город… И взрослым, которые уверяли её в обратном, так отчаянно хотелось верить… и не получалось. Но про всё это Женя не стала рассказывать, уверенная, что Валера и так считает это с её тоскующего вида: - Я два дня прошаталась в одиночестве по городу, а на третий… просто села на автобус на автовокзале и попыталась уехать обратно домой. Не помню уже, как мне это удалось, кажется, наврала, что еду с мамой, и она куда-то отошла… но сняли меня оттуда только когда мы уже выехали за пределы города. А потом милиция, выяснения кто я, откуда, куда и зачем еду, почему без взрослых… Вытрясли телефон тётки. Тут Женька даже голову подняла, чтобы украдкой посмотреть, как брат реагирует на её рассказ. И тут же снова отвернулась. -Господи, Валера, в какой же ярости она была! Она приехала часа через два и у неё был такой вид, что я подумала, что меня там же и закопают.
Она благодарно качнула головой на уверенность в его голосе.
Тут же вспомнилось, как он в ответ на ее ультиматум сам захотел сделать как можно больнее. Сразу же нашлись нужные слова, как будто поджидали именно этого момента. И тогда - никаких сомнений, никаких попыток промолчать или хотя бы заткнуться на полуслове. Только недостойное удовлетворение от понимания, что разыграл правильную карту... Наверно, сейчас об этом стоило сказать. Что те слова, после которых между ними выросла стена недоверия, не были случайны. Его желание причинить ей боль, которое сразу же стало поступком... И почему-то появилась уверенность, что эта боль уж точно не лучше, а скорее всего и гораздо хуже. Но при этом даже мысли о том, что Женя могла бы такое не просить, не возникло.
В любом случае, говорить было поздно... Женя перевела разговор на родственницу, и Валера снова попытался представить себе ту женщину. Ведь потом она точно сидела за столом, и в руках у нее уже не было цветов. И рассказывала она что-то наверняка... Но вместо теткиного голоса звучал голос Сашки, который хотел машинку с синим кузовом, а не с зеленым. И сам Валера хотел тоже именно синюю, и они подрались бы из-за этой дурацкой машинки, если бы мама не отобрала ее со словами, что пока не научатся играть дружно, обратно не получат.
Женя Полозова пишет:
цитата:
-Валер, это не то, чтобы большой секрет… Просто кое-что, про что никто не знает, и будет всё же лучше, если и не узнает.
Они часто доверяли друг другу то, что больше - никому. Женя теперь была совсем рядом, еще ближе, чем раньше... но при это намного дальше, и Валера уже не знал, сблизит или еще сильнее отдалит их друг от друга ее признание. И, когда сестра явно смутилась, нерешительно спросил: - Если лучше, чтобы никто не узнал... может, и я тоже?
Женя Полозова пишет:
цитата:
Или ещё реже, зависит от габаритов надвигающегося семейного торжества – тон Жени выдавал всё её отношение и к данной родственнице и к подобным мероприятия
Слушая Женин рассказ, Валера невольно улыбнулся, когда она упомянула все эти празднества, начинавшиеся с душных церемонных объятий с бесчисленным тетушками и дядюшками и заканчивающихся этим же. Где за столом надо было скромно себя вести, не хватать добавку, не брать с дальнего края блюда то, что кажется вкуснее... И даже папа шепотом иногда обещал, что потом, как только праздник закончится, он купит целую коробку точно таких же пирожных, и их можно будет есть руками, если он сейчас будет вести себя как воспитанный мальчик.
Но продолжение Жениного рассказа стерло эту улыбку вместе с воспоминаниями как-то сразу и бесследно. Он представил себе серый и дождливый город, где редкие прохожие куда-то спешат под зонтами, и никому ни до кого нет дела. И Женю там - одну. Сколько лет ей тогда было? И что бы он сделал на ее месте? Наверно, то же самое - попробовал бы вернуться домой...
Отправлено: 07.07.16 01:04. Заголовок: Валера ничего не гов..
Валера ничего не говорил и Женя была ему благодарная сейчас за это. Её относило куда-то назад, сквозь года неумолимым потоком собственных ощущений в тот дождливый и серый день, где ей было всего двенадцать и где она так отчаянно хотела уехать домой. Может быть, именно после того ненастного месяца у неё начались эти неконтролируемые приступы одиночества, накатывающие так внезапно, говорящие ей, что сколькими бы людьми она себя не окружила, в итоге всё равно останется одна? - Знаешь, наверное, я её в чем-то понимаю... Она ведь за меня отвечала, и случись что-нибудь, именно она стала бы виноватой. «Понимаю, но простить никогда не смогу»
- Я думала, она орать будет… Но нет, всю дорогу домой промолчала. И лицо у неё было злющее, почти белое от этого. А потом мы зашли в квартиру, я начала разуваться, а она подошла и дверь закрыла… на два оборота. Мне бы тогда догадаться, в чем дело, а я даже внимания не обратила… Она как наяву видела перед собой узкую темную чужую прихожую, несчетное количество пар обуви, громоздившуюся под ногами, на которую было так сложно не наступить… и простую деревянную дверь за которую она бы в жизни не шагнула бы, если бы знала, что её за ней ждёт.
А рассказ, следуя Женькиным настроениям, становился всё нескладнее, всё обрывочнее: -Наверное – сказала Женя чуть задумчиво, взвешивая каждое слово – Будь она чуть поспокойнее… Найди она нужные слова, и я бы и не сопротивлялась даже. Я ведь понимала, что виновата. И что она переживала, и что так делать нельзя… Но тогда её слепая ярость вызывала во мне такой ужас, что я была готова на всё, чтобы она ко мне даже на шаг не приблизилась. Я почти не помню, что она говорила, что-то про то, что меня совсем не воспитывают, что я последний страх потеряла… Откуда она этот чертов ремень достала, я тоже не помню.
Это было так давно и время уже наполовину стёрло всю полноту впечатлений от пережитого, и всё равно, Женьке вдруг захотелось, чтобы Валера её опять обнял, так же крепко, как делал это только что. Будто бы ей снова было двенадцать и она снова была одна. Она не посмела попросить, только интуитивно ещё ближе придвинулась к его теплому боку. - Она меня почти у самого выхода поймала. Схватила руку… Как же я орала! Думала, она испугается, отпустит меня, только бы я заткнулась… Куда там. Да и хватка у неё железная была, не вывернуться. Я собиралась до последнего драться… Она бы со мной не справилась. Вот только… - на этом месте Женька на секунду запнулась, и снова ткнулась лицом в собственные коленки – Она сказала, что если я сама не лягу, она завтра позовёт соседа и тогда меня уложат силой. Сейчас думаю – врала. Не посмела бы. А тогда поверила … И сдалась.
Валера слушал тихий Женин голос, и казалось, что это он сам был в той заваленной обувью прихожей. И это он смотрит, как дважды поворачивается ключ, еще ничего не понимая... Снова возник образ женщины в желтом, только на этот раз она опустила букет... и лицо было чужим, и наверно совсем не похожим на лицо настоящей тети Кати, но так хорошо знакомым - искажающее его бешенство. Женя ее пыталась оправдать, а для него картина вдруг стала абсолютно черно-белой, без полутонов. Маленькая девочка ходила одна по чужим улицам, где с ней могло случиться все, что угодно, и никому до этого не было дела. Оказалась ли попытка уехать более опасной? Навряд ли. Зато она доставило тетке немало хлопот...
Женя Полозова пишет:
цитата:
-Наверное – сказала Женя чуть задумчиво, взвешивая каждое слово – Будь она чуть поспокойнее… Найди она нужные слова, и я бы и не сопротивлялась даже. Я ведь понимала, что виновата. И что она переживала, и что так делать нельзя…
Валера переставал понимать сестру. То есть он знал смысл каждой сказанной ею фразы, но увидеть, какие чувства стояли за этим, не мог. Хотелось спросить, какими для нее были эти самые нужные слова, которые могли бы объяснить правильность происходящего? Если она уже безо всякой порки все поняла, чувствует себя виноватой и знает, что так нельзя?
Что прибавится к раскаянию в этом омуте боли и страха? Еще одна попытка сбежать просто потому, что оставаться невыносимо? Или может быть попытка сбежать назло, чтобы самому себе доказать, что не сломался? Или просто ненависть, гложущая изнутри, заставляющая лежать с открытыми глазами по ночам, перебирая способы мести?
Женя придвинулась ближе, и он обнял ее за плечи, не понимая и не смея задать вопрос. То, чем она с ним делилась, до сих пор слишком сильно болело, чтобы пытаться разобраться, препарируя чувства. Восемь лет прошло, а для нее - словно вчера. Возникло нестерпимое желание поехать в Воронеж, найти эту самую тетю Катю и врезать ей. По морде, чтобы потом недели две, не меньше, не снимала темных очков или прикрывалась букетами, как в его детском воспоминании. Сестра рассказывала дальше, а он молча прижал ее к себе и слушал, чувствуя, как его переполняет ненависть к тетке, о существовании которой он не помнил столько лет. Хотелось сделать ей что-то очень плохое, за что должно стать потом стыдно... но не станет никогда.
Отправлено: 07.07.16 14:39. Заголовок: А дальше воспоминани..
А дальше воспоминания превращались в такую мешанину событий и чувств, что рассказать об этом стало невозможно. То есть, можно конечно, коротко и пусто, про то, как она всё-таки добралась до дивана, как её сухо вжимали в мягкую обивку, хоть в этом не было никакой нужды, и как потом её… голыми фактами, не рассказывающими по сути ничего. Так что же её тогда всё-таки добило? Правда боль, как она убеждала себя всё это время, или что-то другое, гораздо более серьёзное? Что тогда не выдержало первым: тело, или всё-таки нервы? И что постыднее: сломаться из-за физической боли или… от боли совсем другого рода, но не менее мучительной?
Женька думала и не могла найти на эти вопросы ни одного ответа, хоть как-то похожего на правду. Подняла голову, собираясь спросить у Валеры, а как думает он? Но встретилась с его потемневшим взглядом и осеклась на полуслове. Что. Она. Делает? Зачем она рассказывает ему это сейчас, спустя столько времени, когда уже можно было бы это всё давным-давно забыть? Пережить в себе, переболеть и отпустить? Зачем она взращивает в нём ненависть к противнику, бой с которым окончен так давно, который остался где-то позади, на расстоянии восьми долгих лет? Зачем? Зачем нужно было так долго бороться с собой, чтобы в итоге вот так сорваться на исповедь, которая никому оказалась не нужна?
Что она хотела? А она хотела рассказать ему, что жизнь такая разная, и что иногда быть слабым – нормально. Она хотела, чтобы он, услышав, как она перенесла тогда подобное испытание, почувствовал себя увереннее, сильнее на её фоне. И поняла, что прогадала. Слишком непохожими, наполненными совершенно разным содержанием были эти события, чтобы их можно было сравнивать. Чтобы их хотелось сравнить. А ещё ей хотелось рассказать ему о том, чего она так боится. Боится, что однажды, когда её снова доведут до предела, она переступит черту… и обнаружит себя вот такой вот пресловутой тётей Катей, у которой желание причинить боль, переломить для своего удобства, окажется сильнее человечности и желания понять. Но и эта мысль вдруг показалась ей такой глупой, такой бессмысленной, что она так и не решилась высказать её вслух. Так зачем же…?
И тут он её прижал к себе, так по-новому тепло, так уверено, что ей на секунду показалось, что это она его младшая сестра… И всё встало на свои места. Она искала причины для того, чтобы ему рассказать всё это, выстраивая какие-то оправдания для себя, хотя причина была одна: ей просто хотелось это сделать. Давно. Она, привыкшая всегда так легко, ни на секунду не задумываясь, вставать на его защиту, оказывается, нуждалась в этом сама, да так отчаянно, что даже сама об этом не догадывалась. Оказывается, ей всегда нужно было это молчаливое подтверждение, что что бы не случилось, он на её стороне, какая бы она не была, слабая ли сильная, способная закрыть собой или сама нуждающаяся в помощи. Она видела в нём молчаливый гнев, направленный куда-то вовне, на то, что посмело её обидеть, читала в его жестах желание её защитить, хотя бы сейчас, хотя бы так, задним числом, и этого ей было более чем достаточно. Может быть, именно потому это всё жило в ней столько времени, как не высыхающая годами краска, потому что не было никого, кому это можно было бы рассказать? Вот так, без утайки?
Уголки губ дёрнулись вверх и Женька закусила нижнюю, чтобы не дать вырваться улыбке, такой чистой, светлой, но такой сейчас неуместной... И не справилась. Губы разъехались сами, с благодарностью рассказывая о её чувствах. Тишина становилась звенящей, и Женя, внимательно глядя на брата, одной фразой давая ему разрешение спросить у абсолютно про всё, что ему хотелось бы у неё узнать, спросила: - О чем ты молчишь?
Он молчал о многом. Об этой для него самого неожиданно сильной ненависти, когда хотелось, за неимением физиономии врага, хотя бы в стенку кулаком заехать. И был бы он сейчас один в комнате, уж в этом желании себе бы не отказал... Но при Жене - нельзя. И говорить об этом нельзя, иначе она почувствует себя виноватой.
О том, как настойчиво Женя пыталась оправдать поступок тетки, подчеркивая собственную вину и возложенную на тетку ответственность, словно ей почему-то было важно, чтобы и Валера увидел это с какой-то другой стороны, и... простил? Тут же вспомнилось, как Женя отреагировала на его неудачную шутку про упущенный момент и невозможность его нынешнего уложить под ремень насильно. А потом и ее жалобное, умоляющее:
Женя Полозова пишет:
цитата:
-Ты... ты бы меня потом... смог бы простить?
Тогда он просто не понял, о чем она...
Сейчас Женя улыбалась. Но еще минуту назад она была такой несчастной и потерянной, что Валера подумал: храбрится. Не хочет, чтобы он за нее переживал. Может быть, все так и оставить? Тоже улыбнуться и промолчать? Он снова не знал... уже даже не как лучше, а как хуже, чтобы из нескольких ошибок выбрать наименее фатальную. Неужели Женя, которая вроде бы все, что было сегодня, понимает правильно, в глубине души считает, что обошлась с ним так же, как тетя Катя с ней самой когда-то? И, пытаясь обелить тетку, она словно таким образом пыталась получить если не прощение, то хотя бы понимание?
Валера сел так, чтобы лучше видеть Женино лицо. И чтобы она его видела и могла понять недосказанное, если снова не получится объяснить правильно, и слова невольно приобретут какой-то второй смысл, не имеющий ничего общего с тем, что он хотел сказать на самом деле. Он уже готов был сказать, чтобы она не считала себя тетей Катей... но понял, что это бессмысленно, если считает - не переубедить. Даже не смотря на то, что сама все видела и понимала, о чем он думает.
Вдруг пришло в голову, что наверно было бы лучше, если бы он попался ей под горячую руку утром, когда казалось, что действительно места живого не оставит. И она бы убедилась, как ненадолго на самом деле хватает ее ярости. За эти короткие минуты просто не успеть совершить ничего такого, за что стоило бы извиняться. А если бы успела? И бессмысленно снова напоминать, что к спинкам кровати его никто не привязывал, и он мог встать в любой момент... Они оба знали: не мог, пока хватало сил хоть как-то удерживать себя на месте. Но еще до того, как предложить эту порку, Валера увидел и такой вариант. - Если бы ты сорвалась на мне утром, я бы... - И все же сослагательное наклонение было лишним, и Валера, оборвав себя на полуслове и мысленно отодвинув в сторону неудачную фразу, начал снова. - Перед тем, как предложить себя выпороть, я увидел и такой вариант. И простил заранее...
Женька всё-таки стерла с лица эту неловкую, неуместную сейчас улыбку. Но она исчезла не совсем – провалилась в неё светлой искоркой, причудливо вмешиваясь в ту горечь, которая, оказывается, сидела в ней так глубоко… которая так долго её отравляла, что она и сама даже не подозревала об этом. Валера долго сосредоточенно о чем-то молчал. Молчала и Женя, всё ещё погруженная в свои беспорядочные мысли, сменяющиеся так быстро, что за ними было почти невозможно успеть.
Жене всю жизнь казалось, что человек – это хрустальная ваза. Что сломать, разбить человека можно только один раз, а потом единственный вариант - клеить осколки, нагромождая их друг на друга во что-то совсем новое, отличное от того, что было, создавая неправильное, бракованное. А она жила, дышала радовалась, воспринимая жизнь во всей её полноте, не задумываясь о том, что было когда-то… И считала, что если она такая – значит тогда просто не разбилась, значит она такая же целая… максимум – слегка оббитая по краям. Сейчас ей вдруг подумалось – нет, человек не ваза, он слишком для этого пластичен. Он, скорее, как необожжённый кусочек глины, способный принять любую форму в соответствии требованиями окружающего мира… Или не принять, вылепить себя сам, затвердеть, и только тогда уже – выдержать на себе чужой вес, или разломиться. Но даже если разломится – ведь можно просто добавить воды и начать сначала… И неважно, сколько времени займёт этот процесс, пару минут, или долгие годы, главное, что он в принципе возможен. Если захотеть, если отыскать источник живительной влаги… Валера, сам того не осознавая, устроил ей в душе целый ливень.
Брат вдруг стал пересаживаться, и Женька удивленно подняла голову, поймала его взгляд… и ей от чего-то снова захотелось спрятать лицо, чтобы он не читал её так дословно, как иногда умел.
Валера Полозов пишет:
цитата:
- Если бы ты сорвалась на мне утром, я бы... Перед тем, как предложить себя выпороть, я увидел и такой вариант. И простил заранее...
Всё ею сейчас воспринималось как-то по-новому, через призму только пережитых мыслей, так что и в этих словах Женька снова увидела его неловкую попытку её защитить… только теперь не от внешнего противника, а от собственных, противных, тяжелых раздумий. Ей хотелось рассказать ему о том, насколько для неё это всё важно… Но слова никак не находились и поэтому она просто выдохнула, со всей присущей ей искренностью: -Спасибо.
Женя смутилась, хотя казалось вроде бы, что причин для этого нет. И Валера поймал себя на том, что снова хочется ее обнять, а потом так и сидеть молча, пока не станет совсем темно. Им часто было, о чем поговорить, а вот о чем вместе вот так помолчать, находилось гораздо реже. И потому эти мгновения были ценнее во много раз... Но на этот раз нахлынувшая сентиментальность, которая обычно была ему совершенно не свойственна, показалась неуместной и в какой-то мере неправильной. Все-таки Женька взрослая уже, на шесть лет старше, и возникшее желание утешать ее, как маленькую, вполне могло показаться ей обидным. Он бы сам на ее месте...
Впервые подумалось, насколько они все-таки разные. И любят друг друга, и понимают с полуслова, а иногда и вообще без слов, и все равно... Если бы Валерке два года назад пригрозили позвать соседа? Уже тогда слишком хорошо знавший цену угрозам, он бы не поверил. Или поверил бы, но понял, что для этого как минимум придется открыть дверь, за которой - холодный и неуютный чужой город, где есть автобусы, поезда, попутные машины, в конце концов. И может быть, вышло бы в итоге еще хуже, но он бы попытался. Он бы и справиться с соседом попытался тоже, если бы тот пришел.
И наверно то, что он, Валерка, уже давно воспринимает как вторжение на личную территорию, Женя оценила бы иначе? Вспомнилось, как она его перед поркой погладила по спине, когда вытаскивала из брюк ремень. Для него это было... лишним. Подтверждением, насколько явно виден страх. А для нее? Может быть, она сама на его месте нуждалась бы в подобной ласке, которая позволила бы почувствовать, что она не одна? Что ее любят и жалеют, не смотря ни на что? Может быть, она и после наказания хотела бы, чтобы ее приласкали? Хотя бы с опозданием на восемь лет...
Женя Полозова пишет:
цитата:
-Спасибо.
Это спасибо, такое простое и искреннее, удивило: ясно же, что он не стал бы предлагать то, что сам же мог в итоге и не простить, окончательно разрушив их отношения. И снова в голове звучал собственный голос, говоривший...
- Я ведь тогда нарочно сказал, что за водкой сбегаю и снова нажрусь, чтобы тебя этим добить. Просто очень плохо было после твоих слов... Ты боишься, что могла не сдержаться, а я даже не пытался. - Он замолчал, снова переживая тот момент, вспоминая, что думал и чувствовал.- И не пошел бы никуда, наверно. Или по пути повернул обратно.
- Я ведь тогда нарочно сказал, что за водкой сбегаю и снова нажрусь, чтобы тебя этим добить. Просто очень плохо было после твоих слов... Ты боишься, что могла не сдержаться, а я даже не пытался. - Он замолчал, снова переживая тот момент, вспоминая, что думал и чувствовал.- И не пошел бы никуда, наверно. Или по пути повернул обратно.
Женя слушала его признание и думала: и правда ведь не пошёл бы… Не посмел бы доломать её пошатнувшееся доверие. Почему она ему тогда поверила? Поверила в эту глупую, бессмысленную ложь, а поверить в другую, такую важную правду – не смогла. А ему, ей, это так отчаянно было нужно, что они даже… Дошли до такого. Весь вечер делали друг другу так нестерпимо больно, а нужно было просто поговорить – и только. А получилось бы тогда просто сесть и вот так вот обсудить всё? - Ох, Валера – Женя снова ему улыбнулась, только теперь самыми кончиками губ – Наломали мы с тобой дров. Какие-то... залетные выходные получились.
Он был с ней сейчас такой честный, настолько искренний, каким, наверное, никогда ещё не был. Или был, но так давно, что это уже успело отойти куда-то за грань памяти, оставив только светлый образ. Он был рядом, так близко, как, возможно, уже и не будет. И эта мысль вдруг снова отнесла её назад, затопила уже такой знакомой, такой тянущей тоской, что резко стало не по себе. И в другое время она бы никогда не рассказала ему об этом, смолчала бы, засунула бы это так глубоко внутрь, чтобы ни словом, ни взглядом, ни намеком не раскрыть то, что чувствовала. Так привычно, как делала это уже тысячу раз до этого. Но сейчас, сейчас она поняла, что может рассказать ему обо всём на свете, и об этом тоже.
Она двигалась так же стремительно, как и её разрозненные мысли в голове: вскочила на ноги, неловко переступила, разминая затекшие конечности, а потом наклонилась и схватила брата за руку, потянула, заставляя и его встать, ничего не говоря, не спрашивая, увлекая его за собой прочь из его комнаты, прямо в глубь полутемной веранды и остановилась перед большим зеркалом. Подвинулась, чтобы они оба уместились по ту сторону гладкой скользкой поверхности. Рядышком, плечом к плечу… вот так. Она кинула на себя быстрый взгляд, улыбнулась своему отражению и… внезапно понравилась сама себе. Вот такая вот: уставшая, потерянная, но настоящая, с до предела обнажившейся душой, которую сейчас невозможно было не считать со всего её существа.
Она вгляделась в своё лицо: большие темные глаза, слегка курносый нос, плавный изгиб чуть припухлых губ… Перевела взгляд на его лицо и тоже: большие темные глаза, немного курносый нос, полные губы… Женька догадывалась, что она больше пошла в маму, а Валера, скорее всего, в отца, что они всё равно немного разные… Но сейчас, в этой полутьме, где мир существовал лишь в очертаниях, они показались ей так восхитительно похожи, что она не могла оторваться, жадно всматриваясь в зеркальную поверхность и бережно собирая каждое, даже самое крошечное подтверждение того, что в них течет одна кровь.
Но прежде чем вылить чувство, с таким трудом теснившееся у неё в груди, она не удержалась от того, чтобы задать ему всё же один вопрос: - Валер – голос зазвучал приглушенно, так, как будто она собиралась поведать ему свой самый страшный секрет. Хотя, наверное, так оно и было – Смотри внимательно. Что видишь?
Отправлено: 11.07.16 00:54. Заголовок: За это признание был..
За это признание было нестерпимо стыдно, и в очередной раз появилось сомнение: стоило ли? Ей было так невыносимо от мысли, что она хотела его ударить... И появилось желание сказать правду, чтобы она поняла: это бывает. И с ним самим - тоже, и даже так вот безжалостно и гадко. Но готова ли Женя теперь принять его таким? Может быть, некоторые вещи о близких людях лучше вообще не знать? Потому что когда все то же самое, но просто сдуру сорвалось с языка безо всякого злого умысла, и только потом дошло, что именно было сказано, или и не дошло вовсе, то как-то проще. Не так больно, не так обидно. Не появляется невольно вопрос: а на самом ли деле ты дорог тому, кто может с тобой поступить - так? Поэтому он вглядывался в лицо сестры, пытаясь догадаться, о чем она думает, какие вопросы сама себе задает?
Женя Полозова пишет:
цитата:
- Ох, Валера – Женя снова ему улыбнулась, только теперь самыми кончиками губ – Наломали мы с тобой дров. Какие-то... залетные выходные получились.
Поняла! Ее улыбка и тактичное "мы" означали только одно: ничего непоправимого не произошло. И она, как всегда, пытается разделить его вину на двоих. - Тут скорее я ломал, а ты щепки собирала, - улыбнулся Валера в ответ.
А потом Женя вдруг встала и потащила брата за собой, не пытаясь объяснить, куда и зачем. Первой мыслью было, что сестра вспомнила про ужин, который должен был быть по идее уже давно. Есть не хотелось, и Валера решил, что просто посидит с ней на кухне с чашкой чая. Но сестра почему-то в сторону кухни не пошла. Она остановилась перед старым зеркалом, которое, кажется, осталось тут еще от прежних хозяев. И замерла, вглядываясь в их нечеткие силуэты, которые сейчас, когда за окном было уже достаточно темно, казались почти одинаковыми.
Женя Полозова пишет:
цитата:
- Валер – голос зазвучал приглушенно, так, как будто она собиралась поведать ему свой самый страшный секрет. Хотя, наверное, так оно и было – Смотри внимательно. Что видишь?
Он почему-то вспомнил сказку, которую мама читала в детстве. Про девочку Алису, которая оказалась по ту сторону зеркала, где жили белый кролик и шахматная королева. Где слова писали задом наперед, а с пудингом надо было разговаривать.
Валера вдруг подумал, что там, в глубине зеркала, на самом деле может быть другой мир, только совсем не такой, как в той сказке. Если бы Алиса на самом деле смогла попасть на другую сторону, то встретила бы себя совсем маленькую, с погремушкой в кулачке - такую, которая смотрелась в него когда-то. И себя постарше, в ситцевом платьице, везущую куклу на коляске. А может быть, там бы ее встретили и ее родители, совсем еще молодые, только что поженившиеся. И бабушка, почему-то черно-белая, как на старых фотографиях.
А в этом зеркале теперь всегда будут жить они с Женькой, вот такие, как сейчас. И через много лет, став старше, они смогут подойти сюда, когда никого больше не будет рядом, заглянуть и словно перенестись в этот вечер. -Зазеркалье, - ответил он совсем тихо, словно боясь спугнуть сказку. - Только наше, а не Алисино.
Валера раздвоился. Сейчас у неё было словно два брата: один живой, тёплый, мягко упирающийся своим плечом сейчас в неё, и другой, по ту сторону. Она потрогала гладкую поверхность зеркала: холодный… И всё равно – такой родной. Глаза внимательные. О чем он думает, тот мальчик по другую сторону бытия? «Останься со мной. Он уйдёт, а ты останься. Навсегда. Можно? » Но тот Валера молчал, не отвечая на её немой вопрос.
Валера Полозов пишет:
цитата:
-Зазеркалье, - ответил он совсем тихо, словно боясь спугнуть сказку. - Только наше, а не Алисино.
Она снова взглянула на них целиком: две фигурки, так плотно стоящие друг к другу, вроде бы абсолютно такие же, и всё равно – другие. Теперь – будто бы навечно отпечатанные в этой ледяной глубине. - Верно – сказала она так же тихо. И отняла руку от зеркала. Нестерпимо захотелось повернуться к Валере, посмотреть, такой же он по эту сторону? Но она не стала, подавила это желание в себе.
Женька знала, что они оба движутся, каждый по своему пути. Что перед ней раскинулась своя собственная дорога на которой была сама жизнь, со всеми её нюансами и полутонами, с взлётами и падениями, с счастьем и горем… Что она ещё такая юная, почти ребенок. Но сейчас, в эту секунду, в этом полумраке ей вдруг показалось, что она стоит на месте, не в силах сдвинуться, а он скоро… даже не уйдёт, а неуловимо ускользнёт от неё, как песок сквозь пальцы.
Женька поднесла руку к их головам, и легко, с таким видом, словно была фокусником, демонстрирующим номер, провела раскрытой ладонью над их головами, при этом слегка задев себя по волосам, но, не коснувшись Валеры всего лишь за счет каких-то жалких нескольких сантиметров. -Смотри. Видишь? Ты меня почти догнал, но и это - ненадолго. Пройдёт совсем немного времени, и ты совсем вырастешь. Несчастные несколько лет и ты окончательно оторвешься от детства, от дома... От меня. - Она говорила и ей самой становилось не по себе от того, насколько она ему собиралась раскрыться, и от этого чувствовала себя такой уязвимой, как никогда до этого. Голос был обманчиво спокойным, но всё равно слегка подрагивал, выдавая её с головой - Уже сейчас ты не нуждаешься во мне как пять, как десять лет назад… Уже от многого я не могу тебя защитить, как бы не хотела. Сейчас я могу ещё научить тебя чему-то, в чем-то повести за собой, но и это тоже ненадолго… И это правильно, так и должно быть. Ты многое переосмыслишь, ты многое забудешь… Может быть даже то, что только что произошло. Но одно ты всё-таки запомни, навсегда, чтобы не случилось…
Ту тоску, которая иногда так сильно накрывала её порой рванными черными полосами, которая говорила ей, что, сколько бы у неё не было друзей, её уделом всё равно будет одиночество, уже невозможно было скрыть, как бы она не старалась. Оставалось только задержать дыханье и броситься прямо в этот омут, даже не догадываясь, выплывет ли она вообще оттуда. И поэтому она продолжала говорить, обмирая сама от своих слов, боясь делать паузы, чтобы не услышать того, что ей может сказать сейчас Валера. -Помни всегда: я рядом. Даже если тебе не хочется. Даже если ты будешь меня ненавидеть и мечтать о том, чтобы я исчезла. Даже если из нас кто-то так ошибется так, что этого будет не исправить. Чтобы не случилось, сколько бы времени не прошло, куда бы нас не забросила жизнь. Я рядом с тобой, вот как сейчас в этом зеркале. Это была настоящая клятва. Глубокая, постыдная, такого рода, который обычно не произносят вслух, просто переживают в себе так, что она просто навсегда остаётся внутри незримая, незвучная. А Женька её произносила, и из-за этого ей становилось так страшно, что ей казалось – когда она перестанет говорить, то просто умрёт.
Но вот её голос затих, а она не умерла, только всё так же неотрывно вглядывалась в лицо по ту сторону мира… Изменилось ли в нём что-то? Сейчас больше всего на свете Женя боялась, что Валера заговорит. Что он решит, что и она ждёт от него такой же клятвы, и правда произнесет её, не задумываясь, просто чтобы её не расстраивать. А ей этого было не нужно, ей и так хватало собственных, только что прозвучавших слов.
-Смотри. Видишь? Ты меня почти догнал, но и это - ненадолго. Пройдёт совсем немного времени, и ты совсем вырастешь. Несчастные несколько лет и ты окончательно оторвешься от детства, от дома... От меня.
Валера смотрел на их отражения и слушал тихий голос сестры. И в какой-то момент ему показалось, что это уже не он стоит рядом с ней, а совсем другой мальчишка, тоже сильно на нее похожий... Который так незаметно вырос, и вот-вот вылетит из родительского дома. И она сама словно изменилась, став намного взрослее, почти как мама. Всего лишь игра теней, или тут живет не только прошлое, но и будущее? Но даже если просто привиделось, почему-то не было сомнений, что будет именно так. Что приведет их сюда? Что заставит перейти на какой-то новый уровень откровенности? Валера не знал. Точно это будет совсем иначе, но тоже очень искренне и правильно.
Женя Полозова пишет:
цитата:
-Помни всегда: я рядом. Даже если тебе не хочется. Даже если ты будешь меня ненавидеть и мечтать о том, чтобы я исчезла. Даже если из нас кто-то так ошибется так, что этого будет не исправить. Чтобы не случилось, сколько бы времени не прошло, куда бы нас не забросила жизнь. Я рядом с тобой, вот как сейчас в этом зеркале.
Захотелось ответить не словами, а как-нибудь осязаемо. Например, отколоть от зеркала по кусочку для себя и для Женьки, чтобы можно было спрятать в кармане. Чтобы всегда было с собой, как талисман... И плевать, что битые зеркала - дурная примета, кто в них, в приметы эти, верит? Валера коснулся рукой стекла и показалось, что по темной зеркальной глади пошли волны, как по воде. И даже на какое-то время отражение стало менее четким. Как будто оно прочитало его мысли и возражало. Или предлагало бросить монетку на память, чтобы непременно вернуться. Через пять, десять, двадцать лет... Когда они с Женей изменяться, и изменится мир вокруг них. Валера бросил взгляд на старую потертую раму с местами обломанной резьбой, прикидывая, что бы от нее можно было позаимствовать в качестве сувенира... и понял: ничего этого не нужно. Происходящее было слишком важным и настоящим, чтобы пытаться найти ему какую-то замену, которую можно потрогать. Поэтому он просто прижал обе руки к зеркалу и прошептал: - Мы всегда будем рядом. Даже если окажемся очень далеко...
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 93
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
– внезапно рявкнула она, на секунду теряя контроль над собой – Обо что-то он треснулся! Как в автомобиле с друзьями кувыркался не помнишь уже? 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
